С этими словами он воткнул в береговой песок детский совочек и стал лепить куличики.
Факты против лжи
Факты против лжи
Екатерина Глушик
правда о «России, которую мы потеряли»
Грядущий 2017 год — год столетия Великой Октябрьской социалистической революции — активизирует граждан разных убеждений: одни готовятся праздновать юбилей события, кардинально изменившего мир, другие в полной выправке бойцов-антисоветчиков уже вовсю расписывают, как хорошо мы могли жить, коли бы не было этого "мятежа".
Книга "Революция, которая спасла Россию" Рустема Вахитова (М.: "Алгоритм", 2016), блестящего публициста, философа, — это работа, расставляющая точки над i: как и от чего спасла. И, как в любой своей работе, автор делает это точно, доказательно, с привлечением огромного фактического материала (специальная литература, документы, мемуары). Конечно, тема революции неисчерпаема, однако книга Вахитова — этакий краткий курс, дающий полное представление о вопросах, поставленных автором, таких как мифы "Хлебная сверхдержава" и "Россия стала бы грамотной раньше", объяснение "Кому нужен культ Николая II", утверждение "Цареубийство — дитя монархии". Это всё — главы книги, в которой также отражены темы "Уроки революции", "Создание красной сверхдержавы", "Памятник народу (о Мавзолее В.И. Ленина)" и другие.
"Российская буржуазия так и не сумела стать самостоятельной политической силой и постоянно склонялась к тому, чтобы идти на поводу у власти. Это имело объективные причины: основная часть пореформенной российской промышленности принадлежала либо государству, либо иностранцам. В 1912 г. в текстильной промышленности доля немецкого капитала достигала 50%. В металлургической, машиностроительной, механической, электрической, электротехнической, светильногазовой 71,8% принадлежало немецкому капиталу, 12,6% — французскому, 7,4% — бельгийскому. На долю российской буржуазии приходилось лишь 8,2%. До 1/3 коммерческих банков, работавших в России до Первой мировой войны, были иностранными. Российский рабочий класс составлял к Первой мировой войне не более 10% населения. Но и эти 10% вовсе не были квалифицированными пролетариями, большинство из них были крестьянами, которые выезжали в города для сезонной подработки.
Единственная область промышленности, которая развивалась в пореформенные годы крайне динамично и не находилась под контролем иностранцев, это железные дороги: железные дороги были нужны, чтобы вывозить в Европу хлеб, которым царская Россия торговала с каждым новым предреволюционным десятилетием всё активнее и активнее (если в 1900 г. было вывезено 418,8 миллиона пудов, то в 1913 — уже 647,8 миллиона пудов)".
"Конечно, кроме хлеба Россия экспортировала и другие с/х продукты, такие как шерсть, лён, масличные культуры, сало. В целом доля с/х экспорта составляла в конце XIX в. до 80%, в 1913 — 75%; экспорт промышленных товаров равнялся лишь 20%, соответственно — 25%.
…За типичный 1907 г. доход от продажи хлеба за рубеж составил 431,14 миллион рублей. Из них на предметы роскоши для элиты было потрачено 180 миллионов. Ещё 140 миллионов русские дворяне оставили за границей — потратили на курортах Баден-Бадена, прокутили во Франции, проиграли в казино, накупили недвижимости в "цивилизованной Европе". А на модернизацию России "эффективные собственники начала прошлого века" потратили аж одну шестую дохода (58 миллионов рублей) от продажи зерна".
"Сегодня любят представлять аграрную реформу Столыпина, начатую в 1906 г. и продолжавшуюся до 1911 г., как направленную на укрепление и обогащение крестьянства. Между тем современники сознавали, что реформа эта проводилась скорее в интересах помещиков. Крестьянство в том виде, в каком оно застало реформу, то есть как сословие общинников, должно было, по мысли Столыпина, исчезнуть. Большинству его предстояло превратиться либо в сельских батраков, либо в городских рабочих. Опорой самодержавного капиталистического режима должен был стать узкий слой сельских фермеров, в которых превратились бы вышедшие из общины богатые "крепкие" крестьяне, а также землевладельцы-помещики. Причём помещики находились в привилегированном положении. В отличие от "столыпинских переселенцев" или даже кулаков, отъезжающих на хутор, помещик уже был владельцем большого налаженного хозяйства. Очевидно, реформа была направлена на укрепление самодержавно-дворянского режима и на уничтожение базы революции в деревне — общины. Общину, которая выступала как спасительница от голода, бездомности, бедности, правительство безжалостно ломало. Кроме того, даже после раздела общинных земель крестьяне получали мизерные наделы; желающие же расширить их или обосноваться на новом месте попадали в кабалу к банкам, что приводило к последствиям, ужасающим всё крестьянство. С 1908 по 1914 гг. за неуплату кредита около 11 тысяч крестьянских хозяйств были проданы с молотка, крестьяне стали бездомными. Отсюда — широкий протест крестьян против реформы".