Для описания всего этого недостаточно языка деревенской прозы, перед этим отступает язык прозы городской. Даже язык первых техносферных прохановских романов иной. В языке саги о Белосельцеве живёт особая динамика военных действий, когда вспышка гранатомётного выстрела прожигает сознание героя, уносит его сквозь толщу времени в детство, из воспалённой Африки в тихое Подмосковье, за семейный стол, где все родные живы.
В языке белосельцевской саги особый пульс созерцаний и размышлений. Из гостиниц, блиндажей и танков посреди душных ночей Белосельцева выкликают звёздное небо, бурлящий океан: "Океан был божеством, содержавшим в себе всю полноту бытия. Прошлое и будущее. Существующее и готовое народиться. Если уйти в глубину, выпустить из груди последний бурлящий выдох, раствориться среди водяных молекул, то сам станешь богом, обретёшь бессмертие, обнимешь собою весь мир". Кажется, разгадка великой тайны близка: устреми глаза в бездну, окунись в пучину, прорви истончившуюся плёнку земного бытия, — но в последний момент небо закрывается от человеческих глаз незримой пеленой, а океан взрывной волной выталкивает на берег.
Слово в "Африканисте" многослойно, как никогда многоуровнево: "Африка" — это и "аффект", и "порфира", и "эйфория". Как с мира война срывает одежды, сдирает кожу, обнажая самую суть, так прохановская эстетика счищает со слова омертвевшие звуки, формы и значения, пускает от корня слова новые отростки смысла, в котором откроется "истинное устройство мира, основанное на соразмерности трат, на симметрии судеб, на равновесии зла и добра".
Эта война слов и смыслов первостепенна для Белосельцева. Главная угроза для него — не пуля, не мина, не выстрел из гранатомета, а интеллект прямого противника — американского разведчика Ричарда Маквиллена. Двойная задача Белосельцева состоит в том, чтобы, во-первых, через Маквиллена дезинформировать батальон "Буффало", увести его по ложному следу от отрядов повстанцев, а во-вторых, завербовать противника и заставить его работать на Советский Союз.
Ключевая точка соприкосновения Белосельцева и Маквиллена — общая страсть к коллекционированию бабочек. Через неё они познакомились ещё до спецоперации, через бабочек сумели собрать первые сведения друг о друге. Для обоих каждая бабочка — не просто уникальный экземпляр в экзотической коллекции, а тайна мира, бессмертная душа мира.
Белосельцев и Маквиллен созидают общую мифологию бабочки. Она становится их тотемным существом, от которого они ведут свой род. Она передала им тайное знание, которое сама получила в первые дни творения. "Есть люди, которые ведут свою родословную от бабочки. Это особая порода людей — сверхлюди. Своей реликтовой памятью они помнят молодую планету, когда из кипящих вод извергались вулканы, застывали жилы и руды металлов, приобретали свои очертания континенты. Над гейзерами, над горячими золотыми потоками летали огромные бабочки. Вся Земля, как молодая женщина, была одета в разноцветное платье из летающих бабочек". А теперь где-то на неведомой африканской поляне живёт их праматерь, рассылает по всем континентам добрых и злых духов, сеет войны и победы, красоту и уродство, жизнь и смерть, сохраняет равновесие мира.
Однажды вылупившись из общего кокона, Белосельцев и Маквиллен уподобились сиамским близнецам с одним сердцем на двоих. Синусоиды их жизней в подъёмах и спадах повторяют друг друга, схоже их прошлое, созвучны их мечты о будущем, и лишь настоящее пытается их разъять, разложить по разным коллекциям, вонзить в тело каждого тонкую иглу.
В настоящем начинается противоборство разведчиков: разыгрываются многоходовые комбинации, расставляются коварные ловушки. И Маквиллен, и Белосельцев попеременно оказываются то азартным ловцом, из последних сил бегущим за бабочкой, то пленительной бабочкой, влекущей ловца к краю пропасти.
Усилиями Белосельцева в Анголе удаётся заманить батальон "Буффало" в ловушку, уничтожить вражеский аэродром в Мозамбике, арестовать Маквиллена. Но американский разведчик в свою очередь помогает подорвать нефтепровод, обстрелять речной патруль, уничтожить партийную ячейку в Мозамбике.
И Белосельцев, и Маквиллен, оказавшись в финале романа в плену, будут обменяны друг на друга. Одна судьба вновь зеркально отразится в другой, и теперь если один когда-нибудь почувствует нестерпимую боль в сердце, это будет означать, что у другого случился инфаркт. Праматерь-бабочка вновь сохранила баланс в мироздании, ведь если бы один из двух близнецов погиб, изогнулась бы земная ось, накренился бы мир, сошла со своей орбиты Земля, устремляясь в небытие. Противники, разведчики двух враждующих стран, они проросли друг в друга, вселились друг в друга, встали на двух имперских полюсах мира и оказались обречены вращаться вокруг оси, проходящей через Африку.