Это уникальное место. Такого переплетения людей и судеб нет более ни в одном уголке Земли. События, произошедшие здесь, настолько значимы, что не покидает уверенность: взоры и надежды многих тысяч, а может быть, и миллионов людей, духовно обращены в это место. Эти надежды не могут быть напрасны.
В Сарове сошлись воедино живая память народа и Церкви о преподобном Серафиме, выдающийся уровень науки, последняя возможность защиты Отечества силой грозного оружия. Не может быть, чтобы это соединилось случайно. В новом тысячелетии от Рождества Христова Россия мыслится как держава, где Православие — не музейная достопримечательность, а надежная опора людей, создающих передовую науку и технику, современную культуру, крепкое государство. И Саров может явиться местом, органично объединяющим церковную и светскую мысль, глубокую молитву и высокопрофессиональную работу. Если опыт подобного единства появится, и появится именно здесь, под покровительством преподобного Серафима, значение этого для будущей России может быть принципиальным.
С момента рассекречивания закрытого Сарова (1990 год) тема "Преподобный Серафим и Ядерный центр" обсуждалась много раз.
Действительно, если бы преподобный Серафим не позволил здесь создать ядерную бомбу, ничего бы и не вышло. Все чаще вспоминают слова акафиста (хвалебного молитвословия) Серафиму: "Земли Российской щит и ограждение". К Серафиму обращаются не только как молитвеннику о прочности ядерного щита России. Серафим (по-древнееврейски — "пламенный") видится и как покровитель ученых-ядерщиков, и шире, как покровитель всей современной науки, в первую очередь связанной с высокими энергиями.
Сегодня Россия нуждается в том, чтобы восстановить разорванное единство своей истории и судьбы. В Сарове — православной святыне и ядерном центре — единство подвигов народа, совершенных в разные исторические эпохи, явлено воочию.
Все непросто. Но, если прислушаться, можно почувствовать разлитое в воздухе города нежное, чуть уловимое благоухание обетования и надежд. На этой земле все так переплетено, что если прорваться к свету здесь — именно Саров может стать тем ростком, из которого вновь поднимется и развернет свои листья под солнцем вечно живое и зеленое дерево России.
Дай Бог, мы еще успеем все это увидеть. А перед этим — послужить Отечеству, полной мерой использовать дарованные нам предками всех поколений ум, руки и сердце.
AUT BENE, AUT NIHIL...
Анна Серафимова
5 августа 2003 0
32(507)
Date: 06-08-2003
Author: Анна СЕРАФИМОВА
AUT BENE, AUT NIHIL...
Моя знакомая любит стенать. Делает это, как и полагается творческой интеллигенции, с использованием богатой мимики: скорбно, печально, с надрывным пафосом. Разнообразные поводы для стенания у неё со времён перестройки есть всегда. До того повод был один, общий для этой самой интеллигенции, к которой Зинаида Михайловна, окончив библиотечный институт и устроившись администратором в дом творчества, относит себя. А именно — недооценённость обществом и государством. Как и большинство этой публики, она начинала доперестроечные стенания с фразы: "если бы я жила на Западе", а продолжала и заканчивала эту нехитрую мысль перечислением тех благ, почётностей и приятностей, которые, по твёрдому убеждению всех творческих интеллигентов, понятия не имевших об истинном Западе, являются обязательным гарантированным приложением к любому библиотекарю, ресторанной певичке, исполнителю незамысловатых куплетов... Перечень был длинен. Но, как говорится, не всякая птица долетит до середины Днепра, и не всякий разумный человек дослушает до половины список воображаемых интеллигентом благ, с которыми его якобы поджидал Запад,
В перестойку и последующие времена тематика стенаний Зинаиды существенно обогатилась: "Я им никогда не прощу Каму Минкаса!" — стенает о почти загубленном каком-то театральном таланте, недооценённом по достоинству "ими" (советской властью), раскрывшемся лишь в наши плодотворные годы. А сколько шедевров на театральных подмостках он мог бы уже тогда создать!
Никогда не простит она "им" много чего: зверства Сталина, вынужденность читать украдкой Солженицына!.. Недовольство Зинаиды распространяется не только на прошлое, но и на настоящее. Правда, счёт она предъявляет не властям, прогрессивным и демократическим, а каким-то анонимным реакционным силам, повсюду внедрившимся и мешающим череде передовых российских президентов. К примеру, ситуацию в соседней Белоруссии комментирует с тихими стонами: "Ну, вы, конечно, слышали, что ещё один журналист пал жертвой этого тирана Лукашенко? Человеку отказано в исполнении его служебного долга! Боже, как это всё мерзко! Долго ли мировое сообщество будет терпеть это? Надо поступить с ним, как с режимом Хусейна, и освободить, наконец, белорусский народ от диктатора". При этом стенающую ничуть не заботит, что народ, который она жаждет освободить от "диктатора", проголосовал за него почти в стопроцентном составе.