А.Н. И это всё?
М.Д. Разумеется, нет. На самом деле, Россия имеет замечательный шанс. Она имеет целых полгода на то, чтобы в тихих комфортных условиях избирательной кампании, которая более всего напоминает выборы в Верховный Совет 70-х годов, когда никто не покушается на святое, мог родиться новый политический субъект, новый лидер. При этом он, скорее всего, будет выпихнут вперед, под огонь, самим обществом. Как было, например, в Америке с генералом Эйзенхауэром. Тогда полстраны требовала: "Айка в президенты!", а он не хотел власти — он всерьез задумался о президентстве, только когда многие близкие ему люди заявили, что не будут с ним общаться, если он откажется от выполнения этой миссии и тем самым предаст их ценности и их интересы.
Если такой лидер в России появится — прекрасно. Но может и не появиться, потому что общество деградировало страшно. Самый наглядный пример — то, что Путин в 1999-2000 годах действительно был лучшим кандидатом. И действующие политики ему не конкуренты. Думаю, что СПС, например, вообще не будет выставлять своего кандидата на эти президентские выборы — чтобы только не ссориться, чтобы им дали дожить до 2008 года. Ведь после 1993 года, после расстрела Верховного Совета, правые стали маргиналами. Именно тогда "президент России" стал писаться с маленькой буквы. Для меня это было очень показательно: 5 или 6 октября я открыл газету "Коммерсант", там всё хорошо, всё в шоколаде, мятеж подавлен, демократия торжествует — только вот слово "президент" везде стоит с маленькой буквы. А до этого всегда было с большой…
А.Н. И каков в свете этого ваш прогноз исхода парламентских выборов.
М.Д. В стране существует гигантское неприятие действующей власти. Когда я ушел из аппарата правительства, мне позвонили множество людей, с которыми я давно не общался, и поздравили с правильным решением. Я спрашивал: "Ребята, вы чего? Я же статус потерял, влияние, машину персональную с шофером, кабинет потерял, который больше квартиры, — с чем поздравляете?" Знаете, что мне на эти жалобные песни сироты казанской все отвечали? "Зато теперь ты — нормальный человек, который может заниматься нормальным делом. Теперь ты не будешь вредить стране". Это говорят не коммунисты, не оппозиционеры, это говорят люди, которые к самому понятию "левый" относятся как к раздавленному таракану. То есть отторжение чудовищное не только среди простых людей, но и среди так называемой элиты. Причем отторжение не по какому-то конкретному вопросу: мол, то-то и то-то сделано не так, — а в целом, вообще, по определению.
В этих условиях все протестные настроения по вполне объективным причинам должны идти в копилку компартии. Не Лимонова, не Жириновского, не СПС. Естественный порог коммунистов — 40%. То есть если они вообще ничего не будут делать, за них может проголосовать до 40% избирателей. Но проблема в том, что КПРФ активно работает против себя, и в итоге получит наполовину меньше. Для нее сегодня даже 24-25% — результат почти недостижимый.
А.Н. Этот результат вероятен — в случае массовой фальсификации итогов голосования.
М.Д. Пожалуйста, не рассказывайте мне сказки. Это "Яблоко" может петь про фальсификации, и СПС, и даже "выхухоль". А КПРФ — единственная в России партия, которая физически способна на каждом избирательном участке посадить трех своих наблюдателей. Один может заснуть или выйти в туалет, его можно подкупить или напугать, но с тремя, да еще правильно обученными, ничего сделать нельзя. "Единая Россия" не имеет такой возможности, обо всех остальных и говорить даже смешно. Многие могут заплатить, но если у людей нет идеи, они положат эти деньги в карман, скажут спасибо и пойдут дальше по своим делам.
Но сегодняшняя КПРФ идею тотального контроля реализовывать не станет, как не делала этого ни на одних предшествующих выборах. Потому что сделать это — значит, реально вступить в борьбу за власть. А я уверен, что многие в руководстве партии боятся власти больше, чем любых репрессий. Если перед ними жестко поставить выбор: или в Кремль, или в тюрьму — они выберут последнее. Я не шучу.