В этом было реальное преступление Хусейна, Каддафи и многих иных; в этом заключается преступная порочность (с либеральной точки зрения) и майских указов Путина.
Не видеть прямого саботажа либералов, продолжающегося полтора года, не слушать хруст и треск ломающейся российской экономики, казалось, невозможно, - но Путин в свойственной ему серьезной и доверительной манере развеял эти тревоги.
У него действительно все хорошо, и его экономические взгляды, похоже, просто не дают ему видеть реальной ситуации.
Экономические причины предоставления 15 млрд.долл. Украине (и ежегодной "газовой скидки", по украинским оценкам, в 7 млрд.долл.) без каких-либо встречных интеграционных шагов с ее стороны предельно просты: часть нашей промышленности связана с Украиной, и ее крах нанесет нам убытки.
Однако о величине этих убытков не сказано ничего. Вполне возможно, что они будут меньше подарков, сделанных Януковичу (который не скрывает желание убить свою страну, создав зону свободной торговли с Евросоюзом, просто чуть позже). Вполне возможно, что развертывание в России дублирующих украинские производств (как это уже делается с производством вертолетных двигателей) обойдется дешевле сделанных подарков.
И, главное, вне тесной интеграции с Россией (невозможной по политическим причинам) Украину в любом случае ждет экономический крах, и наши деньги ей не помогут.
Насколько можно судить со слов президента, эти элементарные факторы в принципе не рассматриваются при принятии решений. Похоже, для кого-то они слишком сложны.
Подлинным бальзамом на раны российской экономики стало намерение государства (обсуждаемое, правда, слишком долго) направить часть бюджетных резервов на развитие инфраструктуры. При этом Путиным не был назван сомнительный с точки зрения целесообразности проект скоростного поезда Москва - Казань, что, возможно, отражает рационализацию перечня инфраструктурных проектов.
Разъяснения президента России о целесообразности вложения государственных денег в инфраструктуру в целях обеспечения развития страны самоочевидны и крайне приятны, так как эти соображения последовательно отвергались государством на протяжении всей четверти века национального предательства.
Однако то, что государство вроде бы начинает постепенно разворачиваться от монетаристского мракобесия к разуму и исполнению своих прямых обязанностей по развитию своей страны (если, конечно, инфраструктурные проекты не затеяны на самом деле ради нового грандиозного "распила бабла" в стиле пресловутых имиджевых проектов), не отменяет двух важных вопросов.
Они просты: почему так поздно и почему так робко?
Ведь описываемая Путиным логика элементарна и разъяснялась ему на протяжении последних 13 лет почти постоянно.
Единственное рациональное объяснение состоит в том, что по своим экономическим взглядам Путин является крайним либералом в стиле Илларионова и Кудрина.
Конечно, президент может не быть и, строго говоря, не должен быть экономистом. Но, принимая все стратегические решения, он принимает и решения в области экономики. И потому вынужден иметь если и не стройную систему непротиворечивых знаний, то хотя бы набор обрывочных представлений.
И этот набор у него, похоже, сложился под определяющим влиянием гайдаров и чубайсов всех мастей, и поддается лишь крайне медленной, фрагментарной и неохотной корректировке под давлением совсем уж вопиющих, непреодолимых и пугающих обстоятельств. И, возможно, эта корректировка будет лишь кратковременной.
Поразительно описание Путиным различных подходов к противодействию глобальному кризису. Мол, американцы смягчают финансовую политику, подстегивая дешевыми деньгами свое хозяйство, европейцы ужесточают бюджетную политику, экономя на всем, а мы комбинируем эти два подхода.
При этом происходит "смешение горячего со сладким", так как финансовая и бюджетная политики - это, хотя и смежные, но все же различные явления: Путин явно не замечает, что смягчение финансовой политики в американском стиле ничуть не противоречит бюджетной экономии по-европейски, и кредит в развитых странах еврозоны, несмотря на сокращения социальных расходов в ее бВыдавая различие между финансовой и бюджетной политиками в условиях кризиса за различие между США и еврозоной, он маскирует тот факт, что все развитые экономики мира спасаются от срыва в депрессию денежной накачкой, замещающей сжимающийся коммерческий спрос. Уникальная политика либеральных фундаменталистов России, отказывающихся от финансового смягчения в единственной стране мира, где оно может быть производительным, не ставится Путиным под сомнение; и он едва не извиняется за робкое отступление от нее в части трех инфраструктурных проектов.