Думаю, Владимир Бондаренко избрал самое правильное направление, самое надежное в том мире пустоты и безнадёжности, в котором мы оказались в начале девяностых годов, когда напрочь отсутствовали позитивные идеи и программы. Он поставил во главу угла русскую народную жизнь. И понял весь литературный ХХ век, как век русского простонародья. Не просто рабочего класса, не просто крестьянства, не просто инженеров, врачей, учителей, военных, а общинный век простонародья в самом широком позитивном смысле этого слова, когда многомиллионные народные массы впервые в русской истории реально стали творить её. Если вспомнить всю тысячелетнюю историю России и её культуры, то отчетливо видно, что народ веками был лишь материалом для истории, для культуры, для литературы. Народ всегда был движущей силой, но этой силой управляли другие слои, другие сословия — порой для их блага, порой им во вред. Высшие сословия сами диктовали ход истории и судьбу народа. В ХХ веке русский народ впервые сам стал творить историю и культуру. Пусть в этом творчестве народа были и ошибки, и провалы, и заблуждения, но проснувшаяся страсть великого народа и стала причиной великих творческих побед ХХ века. Когда часто ведутся споры об итогах ХХ века, я всегда спорю и с эмигрантами всех поколений, и с элитарными нашими художниками: да, был в истории ХХ века и легендарный ледяной поход белой Добровольческой армии, были "Окаянные дни" Ивана Бунина и "Белая гвардия" Михаила Булгакова, но был и не менее легендарный, не менее героический железный поток красных народных добровольцев, описанный тем же Серафимовичем, был и великий "Тихий Дон" Михаила Шолохова , был и "Чапаев" Дмитрия Фурманова. Проснувшийся, взвихрённый революцией народ не мог не творить. В результате и возникла гениальная литература русского простонародья.
Великие писатели русского простонародья Сергей Есенин, Михаил Шолохов, Андрей Платонов отразили не только свой индивидуальный опыт жизни, но и всё народное сознание. Народ сам стал говорить о себе.
Эта концепция Владимира Бондаренко о русском народе, как творце собственной великой письменной культуры, мне близка и понятна. Конечно, воля простонародья в советское время была закована в сталинскую кольчугу. Кольчуга истлела. Остатки её отбросили новые властители, и вместе с ней была сделана попытка и отбросить волю русского народа. Многим до сих пор кажется, что эта попытка новым властителям удалась. Я уверен, может быть, и потеряны какие-то скрепы, но воля народная осталась.
Когда Владимир Бондаренко в книге "Серебряный век простонародья" пишет о Николае Рубцове, об Анатолии Передрееве, о Юрии Кузнецове, о Глебе Горбовском, о наших прозаиках Василии Белове, Валентине Распутине, Евгении Носове, Викторе Астафьеве — это же всё люди из низов простонародья. Они вольно или невольно выражают социальные инстинкты и движение к свету, к осмысленному пониманию истории этого великого русского простонародья, которое сейчас бессмысленно членить на классы, на прослойки. Весь этот океан простонародья сейчас перемешан. Судьба крестьянина или рабочего сегодня похожа на судьбу учителя или инженера, врача или младшего офицера. Катастрофическая эпоха перестройки в известной мере ещё более сблизила и сплотила неимущие слои народа. Старая социологическая иерархия давно уже не работает. Это всё — русское простонародье.
Был у нас Серебряный век русской литературы, литературы доживающего дворянства, разночинной интеллигенции, прекрасной, высокохудожественной, но по-своему снобистской, а иногда, как в случае с Гиппиус и Мережковским, просто антинародной. Недаром они сами себя считали декадентами, а свою культуру — культурой декаданса. Редкие таланты, пример тому Александр Блок, вырывались из этого декадентского узко сословного омута., обращали своё внимание на гул простонародья. Этого и сейчас не понимают многие наши идеологи и критики. Ни демократические, ни монархические. Они не понимают сословного снобизма либеральной культуры. Ни начала ХХ века, ни его конца. Тем более для них непонятна державная воля народа, выраженная в сталинский период. А ведь не было бы единения воли простонародья с волей державной власти, не было бы и великой Победы 1945 года. Воля народа передавалась Сталину и его народными, сплошь крестьянскими маршалами, передавалась учёными, творцами грозного оружия, от Калашникова до Курчатова, передавалась художниками, прозаиками, композиторами, поэтами. Творцами Большого стиля русского советской литературы.