Странные это были люди, непривычные для московских митингов. Среди них не было тех полубезумцев с лицами, искореженными внутренней борьбой с мировым сионизмом, что так часто встречаются на митингах оппозиции. Не было бормочущих анпиловских старушек с самодельными плакатиками, на которых Сталин бьет по головам "Эльцина" и "Путинга". На этом митинге тщетно было бы искать и молодых радикалов, прячущих свои лица за красными и черными платками. Не было ни разряженных батюшек-полурасстриг с хоругвями, ни ветеранов в форме солдат Великой Отечественной, ни даже курдов в национальных одеждах и с портретами Оджалана. Словом, не было никого из тех, кого так любит показывать телевидение, чтобы внушить мысль о маргинальности оппозиции, состоящей якобы из "калек и маразматиков".
А были — обычные русские люди с улицы, из метро. Очень много молодых ребят и девчат, только что отпраздновавших окончание сессии. Целая когорта студентов из МАИ. Большинство — люди среднего возраста, прилично одетые, с умными адекватными лицами.
Конечно, это была не акция-драка лимоновцев, чьи слаженные речевки и крепкие кулаки оставляют большое впечатление. Но люди пришли сюда не для бучи с милицией, не для прорыва в Госдуму или на Красную площадь, а чтобы выразить гражданскую позицию, которой не мешают ни металлоискатели при входе, ни лирические песни Зыкиной вместо фронтовых маршей. "Да, я солидарен с голодающими и выступаю против реформ!" — личная позиция крепких и умных людей, которых не сагитируешь за пять минут или за сто рублей… Распечатанные на приличном принтере лозунги типа "Медведи-грызли все перегрызли"; чистые и непорванные партийные флаги; хорошая звуковая аппаратура — все это свидетельствовало больше о хорошей организации митинга, чем о заорганизованности. Эти люди, ощущающие себя скорее гражданами великой страны, попавшей в беду, чем революционерами, орали невпопад, весело пританцовывали на морозе, быстро знакомились с соседями, грелись от чужого дыхания, стойко держались и не расходились, ощущая ответственность за свой митинг и за свою Родину.
Митинг доказал главное: "Родина" умеет выводить, когда надо, на улицу людей. И непременно выведет еще, только гораздо больше.
Очень легко разочароваться в голодовке, не поверить в ее искренность, отринуть со словами "надо оружие брать, а не брюхо уменьшать!" Проще простого заявить о "проекте Кремля", посмеяться над запахом котлет с борщом, поёрничать над "бессмысленностью" акции.
Пиар, говорите?! Прямо как Грызлов рассуждаете. Только ведь единоросс и самосожжение на Красной площади назовет пиаром. Подленькое какой слово! В нынешнее время маловерия и безвеличия стоит лишь подать старушке милостыню, усыновить детдомовца, отдать кровь на донорском пункте, перевести через дорогу слепого, построить на свои деньги храм — и кто-нибудь непременно скажет: "Да это пиар!"
Пиар — это когда тебя по всем телепрограммам крутят: Путин и реформы, Путин и урожай, Путин и полет на Марс, Путин и цунами. Пиар — это когда пол-страны уверено, что у России еще есть ядерное оружие, а другая половина убеждена, что Стабилизационный фонд вот-вот пустят на зарплаты. А вот когда тебя мочат из всех информорудий, когда извращают твои речи и диффамируют твои поступки, а ты держишься назло всем — это называется реальная политика. И ее уже пиаром не перешибешь — Майдан доказал это сверхубедительно.
Суть акции — не в пиаре и даже не в антиправительственной риторике. Голодовка депутатов "Родины" — это предельно четкий вопрос, поставленный перед властью, ответить на который она смогла лишь невнятным мычанием и дрожью в конечностях. Это тест, который Кремль, правительство и "Единая Россия" полностью провалили. От них требовалась немедленная позитивная реакция, конструктивный ход или хотя бы попытка вслушаться в вопрос. Вместо этого власть предпочла вырубить весь Интернет в здании Думы под предлогом "профилактических работ", лишь бы никто не увидел прямую трансляцию голодовки с сайта "Родины".
Голодовка, наряду с перекрытием автострад и метанием тортов в физиономии министров, во все времена считалась общественным инструментом для привлечения внимания власти. Но в России перекрывающие шоссе ветераны разгоняются ментами с овчарками, а метатели тортов приравниваются к международным террористам. Теперь вот и голодовка, как моментальная фотография, высветила срез путинской власти, подтвердила: такая власть и гражданское общество несовместимы. Доказала: Кремль вкупе с Домом правительства и большинством Госдумы презирает общество, ненавидит и боится его.