Всё закончилось! Где-то там далеко остались горы, жара, усталость, вечный пот. Он дома, в России и вокруг свои ребята.
"…улыбку симпатичной женщины" - неожиданно вспомнил он слова Бориса. "Почему симпатичной!?"
- Алла, вы красивая! - Как издалека он услышал свой голос. Алла внимательно и, как ему показалось, с каким-то интересом посмотрела него…
- Вот за это и надо поднять бокалы! - Пробасил над ухом Борис. Ну, что, Мишель, съел? Два один в пользу женской красоты.
Опять утробно забулькала фляга.
"Не пей - Не пей!" - Вновь звонко простучали внизу колёса. Но Николай опять их не послушался.
- Послушай, Коля... - После недолгой паузы вдруг спросила Алла - А ты убивал... их?
Зеленые омуты смотрели прямо в душу…
..."Чича" он увидел неожиданно. Правильнее оказать, скачала, он заметил синие кроссовки "Адидас", выглядывавшие из-за куста метрах в десяти ниже по склону. Через мгновение он увидел и их обладателя - боевика в камуфляже американской расцветки, лежащего к нему спиной за каменным зубом. Николай мгновенно вскинул к плечу автомат и замер, готовый в любой момент выстрелить, но обладатель кроссовок явно его не заметил. Он в бинокль рассматривал дорогу, широкой чёрной лентой змеившуюся метрах в ста внизу.
У правой руки чечена лежал автомат, а прямо перед самым лицом, на куске брезента стоял какой-то обмотанный синей изолентой брусок.
"Подрывная машинка!" - обожгла догадка, и Николай тут же сообразил кто перед ним. "Подрывник"!
…Только вчера, в паре километров отсюда, на фугасе подорвался бронетранспортёр Внутренних Войск, погибло два солдата, а неделю назад на этой же дороге был взорван микроавтобус местной школы. В нём погибло трое школьников, и ещё пятеро получили ранения. Тогда чеченцы устроили целый митинг перед местной комендатурой. Провокаторы кричали из толпы, что это русский спецназ специально ставит мины, на которых гибнут чеченские дети. Едва не дошло до перестрелки.
Тогда же агентура донесла, что в этом районе работает подрывник из отряда Гелаева, который месяц назад прорвался в этот район из Грузии. Отряд его две недели гоняли по горам. Больше половины боевиков было уничтожено и попало в плен. Саму банду ханкалинские начальники объявили по телевизору "полностью разгромленной", но это было далеко не так. Оставшиеся гелаевцы растворились в этих лесах, спрятались, затаились и теперь стали головной болью для местных гарнизонов. В поисках остатков банды и тралила горы группа "спецназа" Николая…
Это был тот самый подрывник.
Николай с каким-то мстительным интересом рассматривал, лежащего на мушке врага. Вот "чич" полуобернулся, разглядывая что-то в стороне. Крепкая шея, выразительный мужественный профиль - чечены красивые мужики.
Подобраться к боевику не было никакой возможности. Между ним и Николаем лежала небольшая каменная осыпь, и любой шаг по ней сразу бы вызвал целый поток щёбёнки. Кроме того, подрывник мог быть не один, и где-то рядом могли быть другие боевики, прикрывавшие его или сидевшие в засаде. Доложить командиру, который двигался вместе с группой в густом кустарнике метрах в тридцати за спиной, он тоже не мог. За это время на дороге могла появиться наша колонна.
И Николай просто держал боевика на прицеле, ожидая пока к нему подойдёт основная группа.
Так прошло несколько секунд. Неожиданно снизу, с дороги послышался шум моторов, и из-за поворота на дорогу стали один за другим выползать грузовики. Подрывник тот час схватил в руки подрывную машинку и замер. Надо было действовать.
- Эй! - негромко окликнул чеченца Николай.
Боевик обернулся как ужаленный.
Все чувства сразу промелькнули в это мгновение на его лице. Удивление, злость, растерянность. Николай смотрел прямо в его глаза. Ладонь чечена растерянно шарила по блоку, выполняя ещё ту, главную команду. И вдруг синюшная бледность проступила сквозь смуглость лица, а в глазах, растворив все чувства, появилось выражение какой-то собачей тоски и смертельного ужаса. Он понял, что сейчас произойдёт...
Тогда жалости не было.
...Это пришло и заставило скулы сжаться в камни, но уже через мгновение пропало. Осталась только обида. "Зачем она вернула его туда? Что ей там надо? Это не для нее!". Но слов выразить все полыхнувшее в душе не хватило, и он только спросил, растерянно улыбаясь.
- А что бы вы хотели услышать?
Она опять долго смотрела не него.