Но самое главное: люди ожили. Для них земля — не бесплатный магазин, а дом, общежитие. Чёрной безысходности нет больше, алкогольный беспросветный дурман больше не манит ложным спасением от земных тягот. Выпьют — но по поводу, к празднику. "Закон моря": на работу быть как штык, чистым как стёклышко. Сам Ефентьев, если верить очевидцам, пробует спиртное раз в полгода.
Вот он, очаг живой жизни. У людей свет в глазах, улыбки. Ругаются если — то не зазря, по делу, чтобы правоту установить. Как в хорошей семье. А что власти? Вот тут, извините, конфуз. Самое главное достоинство нынешних властей для хозяйства в Богданово то, что они… не мешают. Алексею Ефентьеву хорошо потому, что его не получилось — и не могло получиться — втянуть в аферу вроде "Воронежинвеста". Люди живут на земле своим трудом, снабжают доброкачественной продукцией Воронеж и прочих закупщиков, зачем им ещё надо ввязываться во всякие сомнительные проекты вороватых чиновников…
Однако кое-что всё-таки надо, и всем им, и нам всем. Всем земледельцам и их командиру-начальнику Алексею Ефентьеву, пусть он по-анархистски шокирует: "Никакая власть нам не нужна, мы сами всё с мужиками по уму сделаем". Позорно, что такие живые ростки созидания, народной жизни не востребованы нынешним руководством области. Гадко, что пока ещё главная ставка делается на прощелыг и проходимцев, которые ради наживы рады оставить после себя выжженную землю.
Но хорошо, что есть такие люди, как воин-земледелец Алексей Ефентьев и те люди, с которыми он вместе работает на сельскохозяйственном предприятии. Пусть продажные чиновники Администрации Президента заблокировали присвоение заслуженного воинскими подвигами звания Героя России — таким он является на деле. Хотелось бы видеть во власти таких героев созидания как Алексей Ефентьев — легендарный Гюрза, или тех, кто понимает, что на таких людях держится Россия. Что ими она возродится.
ВОРОНЕЖ — СТРАНА — МИР
ВОРОНЕЖ — СТРАНА — МИР
Николай Михайлов
Николай Михайлов, Сергей Филиппцов
ВОРОНЕЖ — СТРАНА — МИР
Сосед мой Иван Петрович — филолог. Но занимается арифметикой в последнее время. На это его подвиг новый Жилищный Кодекс.
1 марта, когда сей Кодекс вступил в силу, Иван Петрович заглянул ко мне на чай. "Ты знаешь, — пригубил он из чашки, — я с женой и дочкой живу на сорока метрах в двух комнатах. Не так давно мы платили за квартиру 360 рублей. Потом квартплата медленно, но уверенно поползла вверх. Жена ворчала, но исправно все увеличивающиеся суммы вносила коммунальному хозяйству Москвы. В декабре 2004 года его услуги уже стоили нам 1200 рублей. То есть подскочили в цене почти в четыре раза. В январе 2005 года мы получили счет на 1300 рублей. Скверно. Но не смертельно. И вот приходит счет за февраль — 1850 рублей. Это удавка нам. Надо ведь еще платить 170 рублей за телефон и 100 с лишним за электричество. Еще один скачок цен — и всё. Мы с женой с нашими зарплатами будем не способны платить за квартиру. И нас с дочкой, согласно новому Жилищному Кодексу, теперь могут выбросить на улицу. Так?"
Новый Жилищный Кодекс не ограничил беспредельный рост тарифов на услуги коммунального хозяйства, но ввел суровые меры за неоплату этих тарифов. И Ивана Петровича с семьей теперь по закону на самом деле могут выбросить из его квартиры на улицу. Почему такая перспектива стала возможна?
Власть завершает постройку в стране рынка. А в нем место для преподавателя литературы Ивана Петровича и его жены-врача не предусмотрено. Рынок в варианте Ельцина — Путина, Гайдара — Грефа не для тех, кто учит и лечит. Как и не для тех, кто изобретает и производит технику. Рынок упомянутых деятелей — рынок сырьевой страны. В нем комфортно лишь захватчикам природных богатств России и их обслуги. Им, обладателям шикарных лимузинов и роскошных дач-дворцов, новый Жилищный Кодекс ничем не грозит.
А когда выселят за неуплату услуг ЖКХ семью филолога Ивана Петровича? Она еще продержится, экономя на всем и вся. До 2007 года. В этом году Иван Петрович, как прописано в Жилищном Кодексе, вынужден будет приватизировать свою квартиру. И его обяжут, помимо квартплаты, раскошелиться на налог на недвижимость, и вся кровь семьи Ивана Петровича будет высосана.