Но душа не удержала и чувств молодого мужа и юного отца: "Родная моя и милая! Знаю, что теперь ты каждый раз ходишь на почту и ждешь от меня вести… Я убийственно "скучился" по тебе и дочке (только что родилась. — В.О.). Как она? С величайшей радостью подержал бы ее сейчас в руках, а тебя обнял бы…".
Были и такие откровения: "К доктору… С зубами — тоска! Вначале не было денег, а сейчас нет рен "Забыл написать: позавчера купил трубку и пачку табаку…".
… На первой странице рукописи "Тихого Дона", которую нашли в 1999 году, было обозначено, когда был зачат "Тихий Дон" — 6 ноября 1926 года. Завершил через 15 лет.
"ДРАТЬСЯ БУДУ ДО КОНЦА!" Всю жизнь преследовали классика неправедные упреки в том, что-де был плагиатором. Напомню, что сам он никогда не влезал в баталии опровержений. Был выше напраслины. Но обида была, и однажды он выплеснул ее в письме марта 1929-го своей Марии Петровне:
"Рассказываю по порядку: ты не можешь себе представить, как далеко распространилась эта клевета против меня! Об этом только и разговоров в литературных и читательских кругах…".
Обожжена душа всего-то 24-летнего человека, не случайны горькие признания: "Меня организованно и здорово травят… Я взвинчен до отказа… полная моральная дезорганизация… отсутствие работоспособности, сна…".
Доверил жене немало подробностей: "Вот по Москве слух, что авторитетная комиссия установила мой плагиат и передала материал прокурору Верховного суда Крыленко. Из "Октября" звонят ему. Крыленко руками разводит — "В первый раз слышу!" А слухи уже виляют: "Материалы в ЦК партии!" Звонят туда — и там ничего не знают. Сплетня выбивается в следующее русло: "Материалы, обличающие Шолохова, в ЦИКе, и уже наложен арест на 50 процентов гонорара". По выяснении — ерунда… И так последовательно ссылаются на "Правду", на редакции разных газет, а когда там справляются, на поверку выходит сплетня… Неплохо атаковали?!" Но полон намерений идти в контратаки: "Драться буду до конца!"
БЕСЕДЫ В ПРОЩАНИИ С ЖИЗНЬЮ
Сыну удалось записать немало откровений уже безнадежно больного отца: рак!..
Познакомим с некоторыми из них.
НЕ ДЛЯ НАШЕГО ЛИ ВРЕМЕНИ? Шолохов спросил:
— Когда там по вашим учебникам гражданская закончилась? В 20-м? Нет, милый мой, она и сейчас еще идет. Средства только иные. И не думай, что скоро кончится. Потому что до сих пор у нас что ни мероприятие — то по команде, что ни команда — то для людей, мягко сказать, обиды…
О ДЕЛАТЕЛЯХ ИСТОРИИ. Заявил сыну:
— Дело не в том, к чему человек стремится. Важно лишь то, к чему он приходит. Может, ты думаешь, что Гитлер к катастрофе стремился?.. Или Сталин… В том-то и беда, что все к благу стремятся. Или, ты считаешь, напрасно говорят, что дорога в ад благими намерениями вымощена? Ни по какой другой мостовой человек, милый мой, добровольно в ад не пойдет. А вот по благим намерениям не пойдет, а побежит…
О СУДЕ ИСТОРИИ. Писатель поделился и такими размышлениями:
— Гомером надо быть, чтобы суда уже ближайших потомков избежать. А мы что же? Временщики. "И каждому довлеет доля его". Не способны мы и на шаг от "злобы дня" отойти. Ни от злобы дня, ни от злобы групп. Думаем, что наше сиюминутное — это и есть то, что устроит всех во веки веков.
О ДИССИДЕНТАХ. Он не обошел очень острую в те времена тему — о диссидентах, но то, что сформулировал, злободневно и для оценок постперестроечных реформаторов:
— Ну, завоевал кто-то популярность в узком круге своих единомышленников. Обрел славу умницы, мужественного борца за справедливость… О нем заговорили, вернее, зашептались, его цитируют, ему сочувствуют. У любителей сенсаций и скандалов он не сходит с языка. И начинает ему казаться, что еще немного, и все люди принесут к его ногам в жертву все, что им в этой жизни дорого. То есть все свои привязанности, традиционно сложившиеся обычаи, ценности… Людям, берущимся быть судьями, учителями и вождями народа, ох, как не мешало бы подумать, что поведут-то они за собой народ не безлюдной пустыней, а дорогой, которая у жизни одна… А от лобового столкновения, знаешь, что бывает…
КАК ЖИТЬ ТВОРЦАМ? Его волновала и проблема места творца в обществе и побудительных мотивом творить:
— Погоня писателя за "пропитанием", за материальной обеспеченностью… Нет, нет, я далек о того, чтобы ставить им это в вину, ничего худого в том, что человек хочет жить по-человечески, нет… Материальное благополучие его зависит от публикаций. А публикации? У нас — от "идей". Есть в стихах, скажем, Ленин, партия, мир и тому подобные свидетельства благонадежности автора, и стихи его и публикуются, и на музыку перекладываются, и распеваются с такой надоедливостью, что тошно радио или телевизор включать... У "них" там — от спроса на книгу, от сбыта ее. Чем больше спрос, тем ходче сбыт. Стало быть, хочешь не хочешь, угождай массовому читателю. Больше того — угодничай перед ними. Попробуй-ка тут работать, "хвалу и клевету приемля равнодушно".