Чтобы лучше понять логику этих бесспорно выдающихся интеллектуалов, было бы полезно обратиться к их личным приоритетам в области философии. Показательно, что, анализируя историю европейской мысли Нового времени, авторы "Империи" позитивно оценивают Бенедикта Спинозу и жестко критикуют Рене Декарта. Спиноза важен для них двумя вещами: своей критикой идеи смерти как орудия господства над умами людей и утверждением гуманистического пантеизма, снимающего конфронтацию между субъектами. Декарт, напротив, определяется в "Империи" как реставратор трансцендентного порядка - традиции, враждебной достижениям гуманистической мысли эпохи Возрождения. Одним словом, для Хардта и Негри подлинно революционным является только то, что освобождает человека от груза метафизического и потустороннего. Поэтому Спиноза, упраздняющий границы между Богом и Природой, им близок, а подчеркивающий конечность субъекта Декарт вызывает отторжение.
То, что критика Декарта, философа, обычно причисляемого к родоначальникам модернизма, была предпринята с "левых" позиций, говорит о многом. Опираясь на трагический опыт ХХ века, Хардт и Негри отказываются от любых апелляций к метафизике, поскольку видят в ней источник насилия и тирании. Именно этим объясняется их отрицание государства и нации, выступающих в человеческой истории в качестве "заместителей" трансцендентного.
Логика "Империи" безупречна до тех пор, пока авторы заняты разрушением идолов. Неясности появляются, когда Хардт и Негри начинают доказывать революционность природы масс исключительно материалистическими аргументами. Вместо окончательного разоблачения общих категорий нам предлагается поверить в еще одну абстракцию. Если бы Хардт и Негри говорили о сообществе свободных индивидов, стоящем по ту сторону отживших понятий, или одиноком субъекте, играющем не по правилам системы, последовательность их критики была бы не нарушена. Проблема в том, что, отвергнув метафизические обоснования абстракций, философы отказались поставить в центр политической борьбы личность. Для Хардта и Негри трансцендентность человека не менее опасна, чем трансцендентность Бога. В обоих случаях они видят угрозу возникновения отношений господство-подчинение. Отсюда их достаточно сомнительный идеал слияния в граде Земном человека, природы и техники. (Вспомним еще раз об одобрении авторами "Империи" пантеизма Спинозы и неприятии ими модернизированного монотеизма Декарта.)
В конечном итоге перед нами вырисовывается еще одна технократическая утопия, игнорирующая космос отдельно взятого субъекта и возможность его личной духовной революции. Теоретически вклад Хардта и Негри в дело борьбы с мировой тиранией, безусловно, значителен. Ценность их утопии, к сожалению, меньше.
ПРОТИВ ДОГМ
ПРОТИВ ДОГМ
Борис Куприянов
0
Борис Куприянов
ПРОТИВ ДОГМ
Книга вышла в 2000 году в университетском издательстве. Пока книга еще не была переведена, ее цитировали, на нее ссылались. Издание книги было событием. Прошло несколько месяцев и… молчание. Мои "левые" коллеги и друзья отмалчиваются или отпускают скептические замечания. Пожалуй, самое характерное: "Ну, это не "Капитал"". Товарищи, милостивые государи, что вы новый "Капитал" ждали! "Империя" не "Капитал", а Негри не Маркс. Авторы и не ставили себе такой задачи.
В "Империи" нет ревизии марксизма. Напротив, пользуясь аппаратом "Капитала", а еще более суммой всего философского багажа, накопленного мыслителями ХХ века, Негри и Хардт пытаются рассмотреть те тенденции, которые складываются в современном мире. Философскую, марксистскую оценку мира уже давали: Ленин, Лукач, философы Франкфуртской школы и многие другие. Ни одна теория на месте не стоит — либо ее меняет другая, либо она изменяется сама.