Как обычно, в этот день — день рождения и одновременно день мученической кончины воина Евгения — со всей России: из Великороссии, Малороссии, Белоруссии, и даже Сербии, к скромному сельскому кладбищу съехались тысячи людей. Курсанты военных училищ, воспитанники детских военно-патриотических обществ, целые приходы со своими священниками, казаки, представители православно-патриотических организаций, старики и молодые, военные и гражданские люди. На могилке Жени Родионова, практически не переставая, служатся панихиды. Уходит один священник, и на его место заступают вновь прибывшие батюшки. На небе с самого утра — ни облачка. Жарко лучится солнце. Еле слышно потрескивают свечи. Печальные песнопения панихиды перемежаются с радостными пасхальными напевами, и всему этому вторят соловьи из кладбищенской рощицы. Подходят детишки из православных гимназий и читают стихи. Казаки атамана Ивана Кононова посмертно награждают воина Евгения орденом. Старушки вытирают кончиком своих платков слезы и шепчут молитвы. Люди передают записки, возжигают свечи, возлагают цветы. Все подходят и прикладываются к кресту на могиле мученика. Рядом с храмом стоит полевая кухня, и все паломники в сени деревьев могут потрапезничать после молитвы и помянуть кутьей Евгения и иже с ним убиенных воинов Андрея, Александра и Игоря.
У могилы всех встречает мать Жени — настоящая и прекрасная русская женщина Любовь Васильевна Родионова. Мягкие черты лица, добрый и открытый взгляд, простая и искренняя речь. В ее глазах — любовь и печаль всех Русских матерей, потерявших своих детей на полях сражений. Только для того, чтобы найти и перезахоронить тело сына, ей пришлось испытать много горя, страданий и унижений, встретить равнодушие, непонимание и предательство со стороны тех, кто по своему долгу должен был ей помочь. Она могла бы озлобиться, возглавить какой-нибудь очередной комитет солдатских матерей. Но не так поступает Русская мать. Любовь Васильевна стала помогать нашим воинам. Через ее руки уже прошли десятки тонн одежды, продуктов, подарков, которые она везла нашим солдатам в Чечню, на границу, в госпитали.
После панихиды Союз Православных Хоругвеносцев обошел Крестным Ходом весь погост. Впереди, сразу за Крестом, плыла новая хоругвь мученика Евгения, на которой святой воин, облаченный в военную форму, изображен во весь рост с крестом в правой руке. Сам он тоже стоит на фоне большого золотого Православного Креста. Хоругвеносцы в очередной раз попросили благословения у воина Евгения на свои дальнейшие деяния, чтобы продолжить правую борьбу за Православную веру, восстановление Самодержавия и Русский народ. Мы чаем, что скоро произойдет официальная канонизация Воина Евгения, который, мы в это верим, уже сейчас борется за Русь в стане Святых Воинов во главе с небесным Архистратигом Архангелом Михаилом", — заканчивает свой текст Степан Воробьёв.
Однако время идет, а народ живет все хуже. Украина вступает в НАТО. Латвия проводит парады местных эсэсовцев, в России создали институт юных комиссаров, и начинается крупномасштабное гонение на Русских Патриотов под кодовым названием "Покушение на рыжего беса", который на днях взял да и отключил Москву от энергопитания и водоснабжения. На фоне целенаправленного уничтожения 1000-летней Русской Империи все более странным выглядит отказ Комиссии по канонизации нашей же Русской Православной Церкви прославить Воина Мученика Евгения Родионова. Хотя за это прославление по сути дела ратует вся Православная Россия. Иконы Воина Евгения кровоточат прямо на его могиле, а в небе во время чтения акафиста появляются три больших белых креста, что говорит о том, что Евгений со товарищи уже прославлен там — на Небесах.
Мы же, братчики-Хоругвеносцы, представители СПХ и СПБ, продолжаем настаивать на канонизации Евгения Родионова в лике Святого Мученика. И все нас поддерживают. Вся Россия.
Автор — Глава Союза Православных Хоругвеносцев, председатель Союза Православных братств
ОТ НИЦШЕ ДО БРАУНА
Валентин Пруссаков
ОТ НИЦШЕ ДО БРАУНА
Когда в XIX веке Фридрих Ницше провозгласил "Бог умер", он тем самым не совершил богоубийства, а лишь точно констатировал положение дел в так называемом христианском мире. За долгие годы — свыше ста лет, истекших с тех пор, как немецкий философ сделал свое открытие, влияние религии на жизнь и политику в государствах, продолжающих по инерции и чисто номинально считаться христианскими, стало еще меньшим. Более того, оно почти достигло нулевой отметки, о чем, в частности, красноречиво свидетельствует необычайная популярность в двадцатом столетии таких безбожных идеологий, как коммунизм, национал-социализм и либерализм.