Потому к иконе такое глубокое почтение. Иконник, прежде чем начать труд свой бессонный, изнуряет себя постом, чтобы изжелта-светлым обличьем с голубыми обочьями, нездешним покоем в заглубившихся кротких глазах походить на святого угодника. По обыкновению, изуграф — молитвенник неустанный, допоздна живет в его келеице свеча, а уже часа через два после куровозглашения наш списыватель опять на ногах, растирает краски, подливая в них святой воды, а то и подмешивает частички святых мощей. Ночь черна, непроницаема во все концы света и за слюдяной шибкой в четвертушку листа нет-нет да и всхохочет луканька, зажгутся озоркой зеленью чужие глаза; встрепещет, содрогнувшись от внезапного сквозняка, восковой огарыш, и снова завладеет миром всеместная тишина. В эти минуты и навещает труждающегося иконника благодать творения и праздник духа.
Иконник — не табашник и вина не пьет, не дерзит монастырским старцам и властям, бежит напрасного гнева; взгляд его тал, истончен, ласков и направлен внутрь себя, в самую душу, откуда нескончаемой Исусовой молитвой он и изымает образ угодника…
Оскорбить святой лик — великий грех. Неприлично не только оказаться пред иконою в шапке, но и умащиваясь ко сну, класть ноги на лавке в сторону тябла. В пожар прежде спасают образа, а после и прочий живот, но если икона в войну попала в руки ворогу, то за дорогую цену освобождают её из плена. Грешно сказать, что икона куплена, но говорят, де икона выменяна на деньги. Если икона погибает на пожаре, то не повернется язык сказать, что икона сгорела, "вознеслась на небо". Считается кощуною вешать иконы на гвозди, поэтому ставят на полицу иль в печуру. Если икона по ветхости не может более служить, ее не выбрасывают и не сжигают, но иль пускают в реку, иль закапывают глубоко в землю на кладбище, или в саду, и то самое место охраняют от всего нечистого.
Ибо поругание икон навлекает гнев Божий.
Всяк на Руси блажит свою икону, что идет по роду-племени и по наследству. Свою защитницу и в церковь на службу носят, так издревле повелось, и в то время все храмовые стены от алтаря до притвора бывают уставлены образами, и всяк кланяется родному святому угоднику, защитнику очага и живота семейного…
Но бес силен; ты его в окно, а он в печную трубу, ты его в дверь, а он в пятник в стене заскочит и давай смущать и поваживать ко греху. И вот с обозами купцов и рейтар, писцов-служек и греческих святителей поехали иконы франкского и польского письма, и бояре и дьяки почали за честь иметь у себя в дому те доски и похваляться ими, обряжая в золото и серебро, и не столько Христа со угодниками славя, сколько похваляясь своим богачеством. А иные и гордиться на Москве стали, что иконы их сильно разняться от древнеотеческих. Если в православной иконе всякие чувства тончавы, а лики измождены примерным постом и трудами во славу Господа, то на еретических привозных досках угодники, словно люди земные, отягощенные грехами — толсторожи и толстобрюхи, а ноги и руки будто стулцы и словно ниточками перевязаны..
Вот он, яд-то сатанинский, неслышно проникает о сквозь рубежи и вливается в жадное до чужебесия и поклончества, спесивое и преизлиха сытое от крестьянских покорливых щедрот боярское сердце. И вот от неслышимого искуса сначала становится неразборчив взгляд, а после и вовсе чужеет душа, отвращаясь от родины.
АСКОЛЬДОВО КРЕЩЕНИЕ
АСКОЛЬДОВО КРЕЩЕНИЕ
Священник Виктор Кузнецов
АСКОЛЬДОВО КРЕЩЕНИЕ
Принято считать, что Крещение Руси было совершено в 989-м году святым равноапостольным князем Владимиром. Так официально утверждается. Но это исторически несправедливо, т. к. первое Крещение Руси произошло на 133 года ранее этого, в 866-м году.
Первые, крестившиеся в Православную веру в святом граде Константинополе православным греческим патриархом константинопольским Фотием, были великие князья Аскольд и Дир со всею дружиною русичей, пришедших на столицу Православия (по наущению хазар) с мечом.
Князья Аскольд и Дир были потомками Кия — основателя матери русских городов, затем — первой столицы Православной Руси Киева.