Надо признать, что "шевчуковское" — сырое, иногда откровенно безвкусное, местами наивное, местами пафосное, говоря его же словами "вульгарное и злое", жизненней и живей, чем выверенный симпотный гламур столпов рокапопса. Лагутенко, похоже, мешает слишком спокойная жизнь. Надо хоть за что-то переживать. Инертность в определенных ситуациях оборачивается очень некрасиво. Можно вспомнить концерт 1 сентября прошлого года в Риге, проходивший во время протестных акций по защите русских школ и умышленно устроенный латвийскими властями для отвлечения внимания. Ссылки на аполитичность в таких ситуациях не проходят.
Сразу после выхода "Икры" Лагутенко надо было хоть на время вступить в НБП. Или совершить нечто подобное. Найти импульсы для творчества вне пространства музыки. (Это, возможно, чувствует Земфира — отсюда ее курьезное поступление на философский факультет МГУ). Пошло бы только на пользу. Все-таки рок в бунгало не производят. Так уж сложилось.
НАДО СЛУШАТЬ!
НАДО СЛУШАТЬ!
Обозреватель
НАДО СЛУШАТЬ!
ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА "Реанимация" ("Мистерия звука") 2005
27 мая в Лужниках прошел первый стадионный концерт группы. В эфире "Нашего радио" (как только М.Козырев покинул свой пост) вовсю крутится песня "Чужое". Критики и музыканты истеблишмента вовсю расхваливают пластинку "Долгая счастливая жизнь". Но неизвестно, что беспокойнее для общества — полузапрещенная и красно-оппозиционная "Оборона", или же легальная, но нигилистично-обособленная, утверждающая свои неведомые (порой и самим музыкантам) ценности.
Летов говорил, что "Долгая счастливая жизнь" и "Реанимация" — две части одного альбома, одна большая песня; двадцать восемь различных пограничных состояний человека, зависшего между "здесь" и "там",
Тем не менее, "Реанимация" на фоне "ДСЖ" незримо обладает каким-то более светлым настроением, если в данном случае вообще уместно подобное определение. Словно после nigredo, Игорь Федорович перешел к "работе в белом". Почти девизом альбома звучит ницшеанское: "то, что не убивает, делает сильней" из песни "Крепчаем".
Но на вселенском "волшебном крючке" постигаешь такое, что "после этого очень трудно продолжать жить, оставаться человеком. К подобному состоянию, видимо, относится большинство деятельных людей, которые идут в "солдаты удачи", в наемники, в альпинисты, в наркоманы, в творческие люди вообще. Последнее состояние — огненное, это уже смерть. Или святость". Период предельного романтизма, радикального бунта заканчивается обломом. Приходит ощущение, что последние люди — беспонтовые пирожки — неодолимы. Происходят выпадение в тотальный цинизм, замыкание. Но если продолжить движение, то через какое-то время наступает святость. Летов движется (или думает, что движется) явно в направлении этого странного состояния освобождения.
Миром правят собаки,
Тебя пожирают собаки,
Меня догоняют собаки
Здесь останутся только собаки,
Взмывает в небо за моим за окном
Непобежденная страна.
"Реанимация" — жесткая и дисциплинированная пластинка. Согласно Эрнсту Юнгеру, дисциплина — форма, посредством которой человек поддерживает контакт с болью. Именно боль предъявляет к жизни самые высокие требования. Так "Гражданская оборона" проходит свою тотальную мобилизацию, свой экзамен в вечности.
Стало быть,
меня настигло НОВОЕ СОЛНЦЕ
Просто у меня
случилось НОВОЕ СОЛНЦЕ
Что-то во мне настало,
Возникло, схватило поймало.
Во мне проснулось,
очнулось, забилось.
Ко мне пробилось
Солнце Всех Неспящих
Свободных.
ТЕЛЕВИЗОР "Отчуждение 2005" ("Никитин")
Этот альбом был записан шестнадцать лет назад, но из-за разногласий с продюсером так тогда и не вышел. За это время многое изменилось, в том числе и в самом "Телевизоре". Тем интереснее новая версия, записанная Михаилом Борзыкиным в домашней студии с ноября прошлого года по январь нынешнего. Оказалось, что настроения и ощущения 89-года, как ни странно, вполне созвучны нынешним. Пафос и нерв Борзыкина востребованы. Даже наивно-"партийная" "Политпесня" местами попадает в болевые точки современности. А есть еще "Отчуждение", "Потребитель", "Пластмасса", "Музыка для мертвых" — вещи актуальные, как никогда. И продолжают стрелять, и тащится "жизнь ради мертвых", и снова "уходят дети" в поисках своего завтра: