Эксперты, лоббирующие соответствующие проекты, уже открыто говорят о вахтовом подходе к добыче российских энергоресурсов и о необходимости международного режима использования ресурсов Сибири и Дальнего Востока, как альтернативе "имперской" традиции освоения "трудных пространств". Особое место в данном контексте занимает "право на самоопределение" малых народов, реализация которого трактуется, в том числе, как право коренного народа на природные богатства в областях его расселения. Уже сегодня через Финляндию, Эстонию, Венгрию развивается тема прав финно-угорских и саамских народностей России, в том числе их прав на недра. Более того, "ущемлению" прав финно-угорских народов в России недавно была посвящена специальная резолюция Европарламента. Эта тема развивается подспудно и в известном смысле держится "про запас", но при необходимости она может стать доминирующей как в медийном, так и в дипломатическом пространстве отношений между Россией и ЕС.
Подавление энергоемкого промышленного роста России — необходимое условие энергетической безопасности Европы в рамках концепции "общееевропейского дома", где для РФ отведена роль кочегарки. Кочегарки слишком громоздкой, чтобы тратить ресурсы на "отопление" всех ее избыточных площадей (отсюда, в частности, и требования отказа от освоения Сибири и перехода на вахтовый метод добычи полезных ископаемых). Таким образом, встраивание в энергополитический формат "большой Европы" предполагает для России возможность получать сырьевую ренту, но заведомо исключает для нее определенные типы вложений: в промышленный рост, энергоемкое развитие регионов, экспансию в прирубежных зонах.
Еще одним приоритетом энергополитики ЕС и США в отношении России является сохранение тотальной еврозависимости российского энергетического сектора, который на данный момент физически неспособен продавать газ куда бы то ни было, кроме Европы. По оценке участников семинара, американской стороне в ходе неформальных переговоров удалось добиться принципиального отказа российской стороны от строительства трубопровода в Китай по проекту "Восточного трубопровода" и сориентировать российский рынок сжиженного газа на американский технологический цикл и американский маршрут.
В качестве главного плюса этой модели зависимого развития называют, как правило, высокий уровень безопасности: Европа заинтересована в целостности и стабильности поставщика энергоресурсов на всем его "транзитном протяжении". Однако целостность транзитных коридоров далеко не тождественна целостности общества и страны. Напротив, проект еврозависимого развития означает для России потерю связности — социальной (приоритет внешнего рынка перед внутренним предполагает отделение ориентированных вовне "точек роста" от деградирующего социального ландшафта) и территориальной (интеграция регионально разнородной России в "общеевропейские пространства" обречена быть "разноскоростной"). В пределе, логистике энергопоставок нисколько не мешает взаимоизоляция региональных обществ, так же, как целостности трубопроводных магистралей не препятствует "перерезание" железнодорожной Транссибирской магистрали. Фрагментированная Россия вокруг единой системы труб — такова единственно возможная модель восточного крыла "большой Европы".