Очистили главную площадь от машин. Подмели. Вспрыснули водичкой из леек. И ударили в колокола — цифровая запись суздальских перезвонов из динамиков. Пары молодых двинулись шеренгой торжественным, литургическим, ходом. Белые невесты, черные женихи, разноцветные шаферы и родичи. Парад принимал Волков. Если и не на трибуне, то на крыльце здания администрации. Говорил: "Хорошо идут!"
Тут же под солнцем — загсовский стол. Поодаль — стол с шампанским. Когда провозгласили брак состоявшимся, Волков воспользовался правом первого поцелуя молодых жен, прося, однако, разрешения у молодых мужей. И целовал, кажется, отнюдь не по-отечески. Такой цивилизованный князь тут мне увиделся в нем. Если бы не чиновничий пиджак с галстуком, а парчовая накидка да шлем, да борода...
Когда-то в молодости по его страсти к истории ему предлагали стать директором Спасско-Лутовиново. Первым замом Тургенева. Управляющим имения. Он отказался. "Хотелось как можно шире захватить жизнь. А не только в культурном слое, — рассказывал он. — Хотелось и в базе активно поучаствовать — в экономике, политике".
Так ему сердце велело — большое и сильное. Верю, слава о нем прозвенит в веках его малой родины. И сейчас его знает в районе каждый. И он, кажется, всякого если не по имени— отчеству, то в лицо. Тысячи людей увлечь к радости и не разочаровать — это особый дар. Впрочем, и народ здешний имеет особое расположение к этому празднику. Я уже говорил. Усадили меня на свадьбе рядом с молодым мужиком. Вина кругом — залейся. А мужик, смотрю, пьет через раз и не до дна. "Трезвый на свадьбе — шпион, — говорю. — Чего так осторожно с этим делом"? Отвечено было дословно и возвышенно: "Залить глаза и весь праздник пропустить?"
Свадьба крушила пол каблуками. Невеста три раза бросала букет цветов за спину наугад. И всегда вылавливала его одна и та же проворная, лихая разведенка. Видать, страсть как замуж бабе хотелось. По примете — скоро бывать.
К будничному надрывному вою тяжелых грузовиков на склоне городка подмешивались удары бубна, балалаечный звон, качки бас-гитары. Артисты из Беларуси в расшитых рубашках выдавали славянские кричалки. Площадь заполнялась народом. Самый выход настал девушкам шерочка с машерочкой. Полдня одевались наимоднейше, красились, причесывались. И вот они — мы. Тут и там разрезают толпу победными крейсерскими курсами.
Гуси из-за заборов перекликаются с певцами. Валит дым от жаровен — пахнет шашлыком, который здесь на вкус — обычное на углях сготовленное в русской печи мясо. Покупаю пиццу. Одно название. Шаньга шаньгой.
Молодые русские парни заправляются пивом. Стайка чеченских (их много осело в окрестностях городка) пьют колу. Вера не позволяет. По крайней мере на людях. С балконов смотрит местная знать. А возле певцов уже пляшут две молодухи. Видел, как они прежде хватили по стаканчику беленькой, заели шашлычком, и теперь пляшут неугомонно.
Вот и пара мужиков гоголями пошла за ними — выманили. Потом, можно сказать, мужики бросились за дамами. Темп взвинтился. Один туфли скинул. Новые. Жмут. И в носках по асфальту. А другой такой продвинутый — свистит, орет, кричит, как рок-фанат. Патриотическую идею подводит: "Белорусы — вы настоящие русичи!" И одновременно хвать пляшущую бабу за мягкое. Она его, конечно, огрела основательно. "Не люблю я так!" — поясняет. А мужик с укоризной: "Сама раскочегарила, а теперь отлуп? Я на тебя в суд подам!" Вглядываюсь, а это знакомый член нашего писательского союза. Поэт-маринист.
Да, еще днем я слыхал на улицах: писатели приехали! Прямо-таки ветром разносилось по крутым улочкам. Писателей сперва потчевали концертом. Потом писателей водили напоказ. Одни важничали, другие ломали простака, а некоторые позволяли себе весьма критические замечания по поводу увиденного, можно сказать, брюзжали. И никого из местных жителей это не удивляло — такие они и должны быть настоящие московские писатели.
Ходили они по городку, как туристы. Ночевать их увезли в пионерский лагерь. Только один, видать, решился на самоволку, и вот откалывал номера под языческие ритмы.
Пели белорусы заводно, чистосердечно. В самую что ни есть глубину национального завитка проникали. Но кроме четырех отважных, никто в пляс не пошел.
Потом по программе была Верка Сердючка, в записи, конечно. И уже половина площади запрыгала. А когда местные крутые диджеи наладили рэп — тут, кажется, весь городок заскакал. Ритмы, бит были, по сути, те же. Видимо, все дело в обработке, приспособлении к современному уху...