Листая книжку, соглашаешься со словами на обложке: общество поражено все в целом, и раковая опухоль культуры разложения дает метастазы. Причем читая иную главу, удивляешься не самому явлению, а реакции на него общества. Японец съел свою подружку и после относительно недолгого пребывания в клинике спокойно гуляет на свободе, пишет мемуары, участвует в ток-шоу. Книга в некотором роде — плевок в лицо общества, пинок его толерантности.
Такое ощущение, что весь мир превратился в почитателей Кроули, исполняющих на физиологическом уровне его завет "Делай, что хочешь — вот и весь закон". Впрочем, каждому свое. Все очень похоже на ту самую, последнюю, главу из книги "Корабль дураков", притчу о сошедшем с ума экипаже, ведущем корабль к полюсу, а пассажиры вместо того, чтобы остановить их, требуют удовлетворения их мелочных нужд типа прибавки двух песо к жалованью, решения проблем охраны животных, игры в кости и тому подобных вещей. Единственный разумный голос юнги тонет в этом хоре. Корабль, разумеется, разбивается, и все тонут.
Есть мнение: зачем так подробно описывать все эти ужасы? Нужно. Иначе большинство или не поймет, или все изложенное прозвучит как некая ирреальная экзотика. Потому-то и понадобились столь подробности. Чтобы не было абстрактного тыканья пальцем в пустоту со словами "Это плохо"… "Культура времен Апокалипсиса" не говорит, что есть плохо, она просто это показывает. "Джейн любит джанк"…А что любит современный человек? Чей скелет он хранит в закрытом на ключ шкафу?
Может быть, мир сошел с ума. Но если это так, то скрыться от вселенского сумасшествия невозможно и лучше встретить его во всеоружии.
"В сознании современного критически мыслящего человека носятся стаи неприрученных демонов, совладать с ними сложнее, чем оседлать тигра…" — тонко подметил один из ярких представителей актуального отечественного андеграунда Константин Мишин.
"Поскольку эта книга входит в Запретную зону, в сферу моральных затруднений, то в ней нет и простых ответов на вопросы. Читатель будет вынужден сам анализировать странные и противоречивые тексты в этой книге, и сам решать вопрос об их ценности", — резюмирует составитель "Культуры времен Апокалипсиса" Адам Парфрей.
Поделиться:
Loading...
![CDATA[ (function(d,s){ var o=d.createElement(s); o.async=true; o.type="text/javascript"; o.charset="utf-8"; if (location.protocol == "https:") { o.src="https://js-goods.redtram.com/ticker_15549.js"; } else { o.src="http://js.grt02.com/ticker_15549.js"; } var x=d.getElementsByTagName(s)[0]; x.parentNode.insertBefore(o,x); })(document,"script"); ]]
«НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ ЖУРНАЛИСТОМ»
«НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ ЖУРНАЛИСТОМ»
Александр Гордон:
«НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ ЖУРНАЛИСТОМ»
С известным телеведущим и режиссёром беседует Владислав Шурыгин
Владислав ШУРЫГИН. Александр, сегодня много говорят о так называемом кодексе этики журналиста. С начала девяностых стало модно на факультетах журналистики говорить о непредвзятости журналиста, о том, что он должен быть независим, должен находиться над схваткой, не быть ангажированным. Помню, в ходе первой чеченской кампании, увидев в моих руках автомат, один из либеральных журналистов, оказавшихся рядом, был буквально возмущён и обвинил меня в грубейшем нарушении журналистской этики. И все мои доводы о том, что война идёт на нашей земле, что защищать свою жизнь я должен сам, а не вынуждать других служить моим щитом, разбивались об его упрямое: "Журналист должен быть над схваткой!" Но очень скоро, когда уже его телевизионная компания оказалась в центре масштабного скандала, он с жаром и энергией окунулся в борьбу на вполне определённой стороне и довольно ангажированно её отстаивал.
Вы сами вообще верите в "независимость журналиста" и в "независимую журналистику"?
Александр ГОРДОН. Я не верю ни в независимость журналиста, ни в независимость журналистики. Это не более чем фикция. Штамп массового сознания. Не может быть беспристрастной подачи информации, если у тебя есть хоть какая-то жизненная позиция. А если этой позиции нет, то тем более. Тогда журналист просто становится громкоговорителем тех хозяев, кому он в данный момент служит. Любой журналист пристрастен. И не важно: это пристрастие выросло вместе с ним, было выстрадано или появилось вчера и за деньги.
В.Ш. Есть феномен современности — телевидение. Есть те, кто его демонизирует. Кто считает останкинскую телевизионную башню этакой чудовищной иглой, через которую в миллионы зрителей закачивается дурман и парализуются воля к сопротивлению и способность реально оценивать всё происходящее вокруг. Другие считают телевидение обычным коммерческим предприятием, шоу, где осваиваются огромные деньги.