Как писал еще в середине 90-х годов публицист С.Кара-Мурза, власть сумела создать для каждой части расколотого общества ниши узаконенного душевного комфорта. Одни утешают себя верностью идеям классовой борьбы и проклинают новую буржуазию и коррумпированную власть, другие счастливы от победы над коммунистическим монстром и канонизации императора-мученика, третьи радуются возврату в цивилизацию и учреждению гражданского общества. Всех удовлетворяют иллюзии и утопии, — а народ вымирает.
Да, власть поднаторела в технологии разделения и выхолащивания оппозиции. В своей последней статье на эту тему в газете "Завтра" С.Глазьев даже считает этот фактор главной причиной кризиса оппозиции. Согласимся, что это важный фактор, но вряд ли можно считать его главным. Борьба есть борьба, и если уж в нее ввязались, нечего жаловаться на то, что противник применяет против тебя грязные методы. Если мы против них бессильны, это наша беда как несостоятельных борцов. Это не шахматная партия, ставками являются жизнь и смерть — в широком смысле слова.
Другое дело, что, в принципе, лишь власть временщиков, антинациональная власть может пойти на то, чтобы до такой степени затоптать оппозицию. Как бы она ни была противна правителям, в современном обществе оппозиция — общенациональный ресурс, даже достояние нации. Опыт показал, что режимы, которые приняли западные политические институты, но выхолащивали и разными способами изживали оппозицию, быстро изолировались от общества, вырождались в маргинальные коррумпированные хунты и свергались (как Сомоса, Мобуту или Маркос).
Но мы здесь говорим не о власти, а именно об элите, тем более об элите оппозиции. Степень ее застоя поразительна. Сто лет назад, когда кризис в России был не менее глубоким и безнадежным, чем сегодня, каждые три-четыре года становились целой политической эпохой. За каждым большим поворотом, большой идеей, партийным решением стояли личности, с которыми можно было вести диалог как с авторами, несущими ответственность как политические фигуры. Сейчас, напротив, решения вырабатываются анонимно и отсутствует сам процесс согласования позиций. Например, в данный момент команда радикальных "перестройщиков", от А.Н.Яковлева до Новодворской, при активной поддержке западной закулисы лихорадочно готовит второй раунд демонтажа нашей "империи зла" — спецоперацию под названием "оранжевая революция". По Грузии с Украиной видно, что эта "революция", совершись она в РФ, будет иметь для нас огромные последствия. Должна же оппозиция определить свое отношение к этой спецоперации.
На правом фланге мы видим вполне четкую и вполне понятную позицию. Правые, как и в 1991 г., стараются "раздавить гадину". Коммунисты и патриоты и тогда, и сейчас верно квалифицируют их как пятую колонну в России. Природа и установки этой колонны за пятнадцать лет нисколько не изменились. И вдруг с левого фланга слышатся голоса, что надо бы, мол, и нам в эту колонну влиться в виде особого ее ручейка. Давайте "идти порознь, а бить вместе". В чем смысл этого компромисса? Ведь опыт украинских коммунистов — вот он! Чего они добились, заняв нейтральную позицию и уйдя из схватки, а на деле оказав помощь "оранжевым"? Кому нужна компартия, которая в момент фундаментального изменения геополитического положения страны отказывается обозначить свою позицию?
Такая программная неразбериха возможна только в том случае, если оппозиционная мысль начисто лишена диалога, когда важные заявления деятелей одной организации не подвержены моментальной и неминуемой экспертизе политической элиты справа и слева. Иными словами, когда оппозиции как системы не существует, а есть россыпь изолированных групп, контролируемых и направляемых из какого-то теневого центра. Очевидно, что внутри самих этих групп какой-то непредвзятой экспертизы быть и не может — все они построены иерархически и имеют не подверженных реальной критике лидеров. По своей структуре они напоминают не политические партии, а ООО — общества с ограниченной ответственностью.
От обычных независимых фирм они отличаются тем, что не желают и не могут расти и развиваться, предпочитают занимать и охранять свою "экологическую нишу". Поэтому как только, под давлением снизу, возникает какой-то сгусток взаимодействия, способный перерасти в союз, как только за одним столом президиума появляются новые люди, начинается работа сначала по их изоляции, а потом по выталкиванию за пределы "ниши". Невозможно понять, почему возникают и почему распадаются союзы — "вожди" партий отделываются, как правило, туманными фразами и намеками.