Мы часто ездили в Сосновый Бор, на Ленинградскую атомную станцию. Романов очень тревожился за состояние экологии области. И, как оказалось, не зря. Хотя, думаю, у такого хозяина вряд ли могли заезжие ученые ставить эксперимент на действующей ЛАЭС, как это произошло в Чернобыле. А как нажимали на Романова высокие московские руководители, уговаривая его построить еще одну, теперь уже теплоцентраль на атомной энергии. Не отступил, не согласился.
Когда-то давно вместе с Андроповым, тогда еще председателем КГБ, Романов ездил на Карельский перешеек выбирать место для санатория "Белые ночи". "Дюны здесь особые, как в Прибалтике", - говорил он. "Поддерживаю твое предложение, Григорий Васильевич, двумя руками, - отвечал Андропов, - станем ездить сюда отдыхать, это будет как дублер прибалтийским здравницам". И оказался прав.
Григорий Васильевич был очень любознательным. Часто в поездках с нами бывал Р.Э. Прауст - один из талантливых руководителей села. И начались разговоры. "Ты, Рудольф, знаешь, что такое польдерное земледелие?" - словно учитель ученика спрашивал Романов. "Знаю, - отвечал Прауст, - у голландцев все земли под польдером". "А у нас можно развить польдер и где?". "Да в Ломоносовском районе сколько угодно таких земель". Потом разговор плавно переключался на сиюминутные заботы. Сколько таких поездок было - не счесть.
Что же оставили после себя Романов, а потом и Зайков, сменивший его на посту первого секретаря обкома, людям?
Это прежде всего огромный город, сохранивший всю свою архитектурную, историческую и культурную ценность. Если что и перестраивали, то бережно. Мощную индустрию, построенную на интенсификации производства, крупные комплексы на селе по производству продукции животноводства, птицефабрики, которые успешно работают до сих пор, как ни старались новые хозяева жизни разрушить их. Наконец разветвленную систему профтехобразования. Романов стремился быстро построить для Петербурга защиту от наводнений. Их сооружение стояло под жестким контролем обкома партии, а значит, Григория Васильевича. Здесь трудились лучшие кадры, которые возглавлял знаменитый гидростроитель Ю.К. Севенард. К сожалению, планам этим не дано было осуществиться. В начале перестройки строительство приостановилось. И только сравнительно недавно оно вновь продолжено, на что потребовались огромные затраты.
Вспоминается и такой случай. В обкоме КПСС готовились к очередному юбилею Брежнева. В приемную Романова принесли бесчисленное количество макетов тракторов, танков, судов и многое другое. Что же выбрал он? Новейшее достижение научно-технического прогресса - голографию, только что открытое тогда оптическое явление, воплощенное в действующий макет. Хотя и знал, что Брежнев и его окружение любят, так сказать, "прикладные" подарки, какие-нибудь новейшие телевизоры, радиоприемники, на худой конец - картины питерских художников.
Волею судеб Романов вошел в руководство страны поздно, на излете своей карьеры. Тогда, в 1985 году, только начиналась перестройка, и таких, как он, в ЦК и Совмине было абсолютное большинство. А нам хотелось, чтобы на смену старым кадрам пришли новые, молодые и энергичные люди. Но, увы, они оказались приспособленцами и пустозвонами. Вот уж воистину - большое видится на расстоянии.
Могу с уверенностью сказать, что Романов не построил для себя ни дворцов, ни дач. Жил в Питере в двухкомнатной квартире. Даже казенную дачу имел не на Карельском перешейке, не в Курортном районе, а в Осиновой Роще, потому что неподалеку был аэродром "Левашово".
Сколько же клеветы, недоброжелательности вылили на Романова все кому не лень после его ухода на пенсию!
Тут и некая увядшая эстрадная певичка начала откровенничать об особых отношениях. Здесь и известный баритон никак не может взять в толк, что это не Романов, а суд определил его в свое время на стройки химии.
Дебош-то пьяный был, и никуда от этого не деться. Не прилипла к Романову и выдуманная история про свадьбу дочери то ли в Таврическом дворце, то ли в Эрмитаже. А уж как старались.
Как все-таки коротка человеческая жизнь. Того же Григория Васильевича сколько раз судьба хранила, надежно защищала. Он ведь и из действующей армии был демобилизован лишь в июле 1945 года, буквально снят с эшелона, мчавшегося на Восток, на новую войну с японцами. По приказу Сталина всех специалистов немедленно возвращали к месту призыва - восстанавливать разрушенные города и села, заводы и фабрики. Так он вновь оказался в Ленинграде, на Ждановском судостроительном заводе. А мог ведь оказаться в Маньчжурии. Уцелел в блокаду, в военное лихолетье, а там, в Китае - кто знает. Судьба. Потом начал работать в КБ, учился заочно в Корабелке. Мог стать знаменитым конструктором кораблей, была у него жилка такая. Но вдруг вызывают в Смольный и направляют парторгом ЦК на завод имени Жданова. Времена были суровые, разговор короткий - ты фронтовик, это приказ партии. Словом, снова судьба, снова случай. Из таких случаев и состоит наша жизнь.
Хочу особо отметить такой факт. Президент России В.В. Путин лично интересовался здоровьем Григория Васильевича и его скромной пенсией, что была такой же, как у всего народа. Несколько лет назад глава государства по просьбе В.И. Матвиенко принял пенсионера Романова. Им было что вспомнить, что рассказать друг другу.
Надеюсь, что никогда не забудут потомки Григория Васильевича Романова: его могучую, словно из камня высеченную фигуру, чеканный профиль, его преданность нашему городу, стране, народу. Он был из когорты победителей. И этим, на мой взгляд, все сказано.
Приносим искреннюю благодарность редакции газеты «Россия» за предоставленный материал.
Андрей Фефелов РАССТРЕЛ РОМАНОВА
Смерть Григория Романова, человека, которого на днях в СМИ справедливо назвали "одним из самых влиятельных политиков конца XX века", вновь подняла несколько фундаментальных для жизни страны вопросов.
Первый вопрос - это вопрос возможной исторической альтернативы тому пути, по которому пошла современная Россия. Что могло произойти в случае избрания генеральным секретарем ЦК КПСС не ставропольца Михаила Горбачёва, а ленинградца Григория Романова?
Да, у истории нет сослагательного наклонения. Но мысль человеческая имеет любые наклонения и способна повернуть время вспять. Даже поверхностное сравнение Григория Романова и Михаила Горбачёва позволяет сделать вывод, что это два совершенно разных политических и психологических типа. Говор, интонации, стиль мЫшления, желание "блистать в обществе", непременная Раиса Максимовна со своими бесконечными туалетами - всё это выдавало в Горбачеве явного, неисправимого южного провинциала. Если прибавить сюда вполне холуйский опыт встреч высоких гостей в санаториях Ставропольского края, то становится понятным очень многое в поведении "последнего генсека".
Романов был слеплен совершенно из другого теста. Руководство "колыбелью Революции" - это не только другой масштаб, но и другой качественный уровень деятельности. Это высший уровень науки, оборонной промышленности, культуры, весь грандиозный слой представлений и символов, связанных с нашей "северной столицей", начиная с имперской стати города Петра, а завершая героической блокадой и партийными баталиями сталинской эпохи с громким эхом "Ленинградского дела"…