Обсуждаем ситуацию на Ближнем Востоке. После моих слов, что Израиль - еврейское нацистское государство, неделю со мной не разговаривал. "I»m not Nazi!". А кто же ты, интересно? "Я нормальный человек. Я израильтянин!". Пришлось две недели разъяснять ему разницу между гражданством (израильтянин), национальностью (еврей) и верой (иудей), а то никак не мог понять еврейский вопрос.
Образование у него западное, так что всю эту Болонскую систему я три месяца наблюдал в упор. То, что ему положено знать по специальности, знает. Обо всем остальном самое смутное представление. Но в конце-концов договорились до того, что Израиль спасется, если станет христианским православным государством. "I agree!" - согласен.
В мировоззренческих вопросах, кроме своей книжечки Шулхан Арух, которая была с ним, - ноль. Вначале пытался убедить меня, что всплеск антисемитизма в России якобы связан с усилением роли российской исламской общины. Тогда стал показывать ему всех лиц еврейской национальности (кого знаю) на телеэкране. Вначале это ему даже нравилось, наверное, льстило самолюбию. Потом стало доходить, чем может закончиться для простых евреев в России засилье его соплеменников. Мои комментарии, в конце концов, закончились его резонным вопросом, почему русские всё это терпят. Мол, если бы у нас, в Израиле, русские только попытались так себя вести, их сразу же поставили бы на место. Я сослался на то, что русские долго запрягают… После месяцев общения, безусловно, считая палестинцев нашими союзниками в борьбе с международным сионизмом, я вынужден был оценить в израильском полковнике Кляйне мужество солдата, защищавшего свою страну и ощутившего предательство своего правительства.
ПРОТИВ ПРОИЗВОЛА
А.П. А в судебной ипостаси были ли для вас какие-то открытия?
В.К. Я знал, что система наша коррумпирована, знал, что такое административное давление, стыдливо называемое ресурсом, но не думал, что все это окажется настолько явным и наглым. Мой личный опыт позволяет со всей ответственностью утверждать, что существующая российская правоохранительная система - это несовершенная организация, состоящая из зачастую зависимых судей, прокуроров, следователей и оперов, это тесно сплетённый клубок юристоподобных существ.
Сложно даже представить, сколько нарушений было в нашем судебном процессе! И по мелочам, и в принципиальнейших вопросах. Понимаете, когда ты сталкиваешься с системой, ты начинаешь её изучать. Всерьёз штудируешь Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. Надеешься, что состязательность обвинения и защиты будет идти по правилам, хотя бы свои собственные правила система должна соблюдать, думаешь ты. Ничего подобного! К примеру, есть статья 241-я УПК. Там сказано про судебную гласность. Черным по белому прописано: разбирательство уголовных дел во всех судах открыто, за исключением четырех случаев: разглашение государственной тайны, когда подсудимым нет 16 лет, когда затрагиваются интимные стороны жизни или необходимо обеспечение безопасности участников. И это всё. Конкретный, исчерпывающий список обстоятельств. Начинается наш суд - и первое, что заявляет судья Н.И. Валикова: заседание будет закрытым, прессу пускать не будут. Это стало первым сигналом начинавшегося в суде беззакония. Все убедительные доводы наших адвокатов о крайне необходимом гласном, открытом судебном разбирательстве, потому что дело имеет громадный общественный резонанс, потому что в ходе предварительного расследования вскрылись факты принуждения свидетелей к даче ложных показаний, потому что множество фальсификаций доказательств, - как глас вопиющего в пустыне…
Требуем: дайте протокол. Читаем - все извращено. Требуем вести официальную аудиозапись процесса, чтобы четко фиксировать, кто что реально говорил. Отказ. Нет необходимости, процесс закрытый, записей делать не надо! Ну и что, что процесс закрытый? Давайте в закрытом режиме пользоваться аудиозаписью. Категорический отказ. Начинаешь возмущаться вопиющим нарушением закона, тебя тут же удаляют из зала суда.
Уловки, передёргивания, откровенное хамство суда, провоцирующее наше возмущение, - не выдержал, возмутился, тут же удаляют из зала - приводят к тому, что доказать что-либо в такой обстановке просто невозможно. Уже после первого заседания стало ясно, что нормального суда не будет. Год прокуратура фальсифицировала доказательства, подкидывала так называемые вещественные доказательства, а теперь ещё и суд закрыли, да ещё без официальной аудиозаписи, - стало ясно, куда мы попали. Вот это тоже испытание: осознать, что предстоит не суд, а судилище.
Нам было отказано в тридцати четырех свидетелях со стороны защиты! Нам было отказано в вызове в суд даже директора ЧОП "Вымпел-ТН" Швеца, давшего охране команду "не стрелять", в допросе второго экипажа охраны Чубайса, в вызове продавщицы тех сотовых телефонов, которые были обнаружены у меня на даче (она на опознании заявила, что телефоны покупал не я, а другой человек), в допросе целого ряда экспертов. Мы подаем ходатайство о привлечении в качестве свидетеля Татьяны Леонидовны Мироновой, матери Ивана Миронова, одного из обвиняемых. Сторона обвинения: "Считаем, что Миронова никого отношения к делу не имеет!". Судья: "С учетом мнений сторон постановляю: Миронову в качестве свидетеля в зал суда не приглашать, как не имеющую отношения к фактическим обстоятельствам дела". И вот так были отведены все остальные наши свидетели.
Нам отказали в допросе в суде даже тех семерых свидетелей и специалиста, которые уже прибыли в суд и готовы были дать показания. Хотя согласно закону суд не вправе отказать выслушать свидетеля стороны, если тот уже явился в суд. Мы говорим: в суде находится Б.С. Миронов, генерал-полковник Л.Г. Ивашов, генерал-майор А.С. Чубаров… Судья в нарушение УПК ставит вопрос на обсуждение, по сути - на согласование со стороной обвинения. Говорим: чего обсуждать-то, мы уже привели свидетелей… Отказ! Открытое судейское беззаконие!
У защиты по закону есть право корректировать вопросы присяжным заседателям. Чтобы не быть голословным, процитирую УПК: "судья не вправе отказать подсудимому или его защитнику в постановке вопросов о наличии по уголовному делу фактических обстоятельств, исключающих ответственность подсудимого за содеянное или влекущих его ответственность за менее тяжкое преступление". Перевожу на нормальный язык: нас обвиняли в посягательстве на жизнь государственного деятеля. Мы говорим: там не было подобного посягательства, наказание за которое оценивается от двенадцати лет до пожизненного заключения. Там было, по нашему мнению, обыкновенное принуждение к совершению сделки. То есть Чубайсу сказали: или ты соглашаешься на наши условия по реорганизации РАО ЕЭС, или вот тебе последнее предупреждение. (Заметьте, нас посадили, когда начался раздел РАО ЕЭС, и выпустили, когда раздел закончился. Вот такое совпадение). Мы говорим: такова одна из версий! Давайте зададим этот вопрос присяжным. Мы имеем на это право, и вы не вправе нам отказать. Судья уходит в комнату, возвращается и отказывает.
Я писал в Генпрокуратуру, в Высшую коллегию судей, в ФСБ, в МВД, в Верховный суд и т. д. Либо ответа нет, либо мне растолковывают, что хоть меня и судят с нарушением законов, но жаловаться я всё равно права не имею! Только председатель суда может решать: давать ход моей жалобе или нет. Вот это самое тяжелое. Ты прав - и бессилен. Сделать ничего не можешь. Судьи выведены из-под всякого контроля общества. Суд становится главным инструментом власть имущих, миллиарды имущих в борьбе с неугодными, и никто уже этого не скрывает, наоборот, не стесняясь, демонстрируют это в назидание всем.
Знаете, почему Медведев в самом начале своего президентства заявил о борьбе с коррупцией в правоохранительных органах? Ему потребовался правовой механизм, регулирующий отношения народа с властью и государством. Он понял, что у него такого механизма нет. Унаследованная им правоохранительная система давно вышла из-под контроля государства и живет своей собственной жизнью - коррупционной, клановой, карьеристской и прочей противозаконной. Первое, что мне хотелось сказать журналистам, выйдя из тюрьмы: если власть не возьмется за исправление правоохранительной системы, все её попытки сделать что-либо обречены на провал. Сама себя эта система исправить уже не сможет: необходимо воздействие снаружи. В государстве есть только одна сила, способная исправить нынешние МВД, ФСБ, суды и всевозможные прокуратуры и следственные комитеты. Это - армия.