И рождённые в долгой борьбе
Сиротливые звёзды могил.
Я пойду поклониться полям…
Может, лучше не думать про всё,
А уйти, из берданки паля,
На охоту, в окрестности сёл…
1960
Николай АСЕЕВ
ИЗ "ПОВЕСТИ ПЛАМЕННЫХ ЛЕТ"
И Сталин тогда представлялся нам,
не в пышном наряде - главным из главных, -
держался он с твёрдым достоинством. Сам
поэтов выслушивая, как равных.
Он нравился нам одеждой простой,
негромкой, раздельной, внушительной речью,
и я бы хотел не для славы пустой
постигнуть натуру его человечью.
Я Сталина так бы тогда описал:
он чуть рябоватый и чуть грубоватый,
просмолены солнцем его волоса,
но прежде всего он - не обыватель!
Вы Сталина сравниваете с орлом?
Что толку и чести равнять его с птицей!
Скорее - с гранёным алмазным сверлом,
которым гранитное время сверлится.
Он бродит один средь кремлёвских палат,
вживаясь в чужой стародавний обычай;
он носит шинель, как тюремный бушлат
без всяких особых петлиц и отличий.
Его до синя ненавидят враги,
не смогшие вбить в нашу спаянность клинья;
он носит короткие сапоги,
но шаг его твёрд, непреклонен и длинен.
И мы с ним сроднились - с шинелью его,
с курящейся трубкой, улыбкой усатой,
со всею фигурой его боевой,
грозящею старому миру осадой.
Вот так я писал тогда. Что ж о другом
послевоенном Сталинском облике, -
он вдруг поворачивается кругом,
скрываясь в хвалений курящемся облаке.
Начало 1960-х гг.
Станислав КУНЯЕВ
***
Мы с бабкой из сарая притащили
ведро угля и печку растопили,
глядим, как вихри синего огня
колышутся над чёрной грудой угля,
а бабка, плечи зябкие сутуля,
допытывает умного меня:
- Мне, золотко, сказала Пелагея,
что Сталина на днях из Мавзолея
убрали за жестокие дела… -
Я говорю: - А дочь твоя Полина
семнадцать лет аж дальше Сахалина
не по его ли слову провела? -
А бабка уголь кочергой шурует,
тот уголь внук на станции ворует:
- Я, золотко, не знаю ничего,
кто виноват. Но воины его
лежат в земле,
и мой Серёжа с ними… -
Молчим, глядим - огнями голубыми
охвачен чёрный уголь антрацит,
и в комнатёнке нашей стало жарко,
а бабке, вижу, всех на свете жалко.
Bcex, кто зарыт,
и всех, кто не зарыт.
1986
Татьяна ГЛУШКОВА
ГЕНЕРАЛИССИМУС
Он не для вас, он для Шекспира,
для Пушкина, Карамзина,
былой властитель полумира,
чья сыть, чья мантия - красна…
Чей белый китель так сверкает,
как в небе облачко - в тот час,
когда Спаситель воскресает
и смотрит ласково на нас…
И вот уже отверсты храмы,
и Лета Многая поют
тому, чья смерть - не за горами,
кого предательски убьют.
И он, пожав земную славу,
один, придя на Страшный Суд,
попросит: "В ад!.. Мою державу
туда стервятники несут…"
1994
Юрий КУЗНЕЦОВ
ТЕГЕРАНСКИЕ СНЫ
Вдали от северных развалин
Синь тегеранская горит.
- Какая встреча, маршал Сталин! -
Лукавый Черчилль говорит.
- Я верю в добрые приметы,
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем планеты
Меня назначили во сне!
Конечно, это возвышенье
Прошу не принимать всерьёз…
- Какое, право, совпаденье! -
С улыбкой Рузвельт произнёс. -
В знак нашей встречи незабвенной
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем Вселенной
Меня назначили во сне!
Раздумьем Сталин не смутился,
Неспешно трубку раскурил:
- Мне тоже сон сегодня снился -
Я никого не утвердил!
1978
Виктор БОКОВ
***
Ненависть к Сталину меньше и меньше,
А был когда-то бурный накат.
История - не примитивные вещи
И не глупый затёртый плакат.
Сталинский след с Мавзолея не смыт,
Ни дождями, ни градом снарядным…
Он с рукой зашинельной стоит
И незыблемым, и громадным.
Тянется цепь его мрачных годов
Через молчанье кремлёвских башен.
Думал свалить его подлый Адольф -
Сам свалился! А Сталин бесстрашен.
Что теперь со мной - не пойму.
От ненависти пришёл я к лояльности.
Тянет и тянет меня к нему,
К его кавказской национальности!
1998
Михаил ШЕЛЕХОВ
ЗАКЛИНАНИЕ
Из гроба встань на час, товарищ Сталин!
И погаси горящую Чечню,
Как чертову Кавказа головню,
И как гасить нам деды завещали.
Товарищ Сталин, встань на час из гроба!
И погаси горящую Москву,
"Титаник", полумёртвый на плаву,
Проклятую и дымную утробу.
Товарищ Сталин, встань на час жестоко
К безумному и дикому рулю!
Дай роющему гибель кораблю
В пучине - императорское око.
Товарищ Сталин, встань ногой на выи
Бесстыжих сих - и смертью одари.
Всего лишь час на родине - цари!
…Но даже часа нет уже России.
1990-1991
Александр БОБРОВ
УРОКИ XX СЪЕЗДА
Когда Хрущёв почти в истерике,
На кузькину ссылаясь мать,
Грозил зажравшейся Америке
Догнать и даже перегнать,
Когда в канун Святого Сретенья
Он открывал XX съезд,
Ему не те подсунул сведенья
Какой-то Суслов или бес.
Генсек не просто культ развенчивал,
А бомбу толом начинял.
Державу славную развинчивал,
Вернее, только начинал.
Потом пришли шестидесятники,
И дрогнул русский исполин.
Хотя ещё остались ратники,
Солдаты, бравшие Берлин.
Со съезда всё пошло-поехало.
А первым стал, конечно, Крым…
Для нас с прорухами-прорехами
Призыв догнать - недостижим.
Плевать! Но с рухнувшего берега
Мы начинаем замечать:
Смешней, чем перегнать Америку,
Была попытка-развенчать.
Все, кто шинель вождя примеривал,
Хоть в "оттепель", а хоть - сейчас,
Такими кажутся пигмеями
Под взглядом этих рысьих глаз!
1996
Владимир КАРПЕЦ
"КРАТКИЙ КУРС"
Рыдая над орлом двуглавым,
Не помнить о судьбе самой…
Шёл за семнадцатым, вертлявым,
В безумии кроваво-правом
Метущий всё тридцать седьмой.
О дыме грёзы и о нови
Завесили и глубь, и высь,
И содомические крови
На лёд колымский пролились,
Чтобы навеки обесславить
Тоскливо многовековой
О счастии всесветный вой,
И часть шестую вновь восставить,
Где б варвар мог прийти и править
Конём над бездной мировой.
1986
Нина КАРТАШЁВА
"Прииди в помощь сродниках твоих побори борющия ны ".
(Из акафиста святому благоверному князю Александру Невскому. День памяти 6 декабря).
Папино детство… Господние страсти -
Злобные попрёки от советской власти,
Родителей отняли, из дома выгнали,
Учиться не дали! Травили, морили…
Но время пришло - оружие выдали,
Доверили… Хоть и опять укорили.
А он не корил.
Пусть Россия советская,
Но всё же Россия!
И в битвах кровавых -
Вот эти медали, два ордена Славы,
И в лёгком осталась пуля немецкая.
Израненный, лиха не помнил.
Рассказывал:
В день памяти Невского,
в праведной битве,
Вот здесь, под Москвой, -
выше сил, выше разума -
Победа далась по церковной молитве.
Вот когда вспомнил о Боге Сталин,
И снова в церквах
свободно молились -
С тех пор наступать мы
на фронте стали,
Вернулась за это
к нам Божия милость…
Папа теперь уж в небесном воинстве,
В светлой дружине святого Невского.
"Тёмную ночь"
спеть мне больше некому,
Но помню всегда
об отцовском достоинстве,
Но память храню
об отцовском мужестве,
Но плачу, вспомнив в священном ужасе,
Как дорого стоит "свобода совести".
1990
Всеволод ЕМЕЛИН
***
…Оказался чужим я на этом пиру