Миллионная лондонская демонстрация против войны в Ираке не была поддержана ни в Москве, ни в Каире. Не потому, что там - за войну, а потому, что нет общего мировоззрения протеста.
Это совпадает с общим кризисом либерализма, в результате которого на передний план в официальном истеблишменте выходит его крайне правый фланг, иногда апеллирующий к фашистскому популизму.
С другой стороны, радикалы, махнув рукой на субкультурные движения альтерглобализма, все больше тяготеют к возврату на религиозную платформу критики существующих порядков.
СУВЕРЕНИТЕТ
Кризис территориальных суверенитетов заключается в том, что они носят случайный характер и фактически могут делиться и перекомпановываться по воле экстерриториальных сил - например, транснациональных корпораций.
Суверенитет - юридический наследник феодальной эпохи. Национальные государства, сложившиеся в 18-19 веках, за ничтожным исключением управлялись монархом.
К началу 18 века вся Европа управлялась единым семейно-родовым кланом германских принцев, а большая Евразия - альтернативным семейно-родовым кланом Тимуридов (тюркских ханов - потомков Тамерлана), связанных к тому же еще и с Чингизидами.
Таким образом, за чересполосицей феодальных суверенитетов скрывался своеобразный глобализм "семейного типа".
Исключением не стала и Российская империя. В ней под видом русской боярской фамилии Романовых правили все те же германские принцы.
Исход Первой мировой положил конец этой идиллии. Принцы спрятались за выкаченными на колесах парламентов и партий турусов демократии.
После этого суверенитеты утратили свое назначение - охранять феодальные права династий. Они превратились в повод для национал-демагогов претендовать на международные политические статусы для своих народов. Точнее - их брендов.
Хозяев жизни такое положение никоим образом не устраивает. Поэтому сегодня поставлен вопрос о конце национального государства.
Кому-то может показаться, что такой ход вводит нас в пост-государственную эру. Не тут-то было!
Государство, как мы помним, есть паразитический институт разрыва обратной связи между управляемыми и управляющими.
Территориальный принцип оставляет хотя бы тень возможности для ограниченных данной местностью электоратов предъявлять претензии территориально избранным политикам.
Однако стирание границ лишает смысла избирательную систему. Новое кочевье, глобализация миграционных потоков убивают муниципалитет и земство.
Но государство остается в виде международной бюрократии, которая не отвечает перед населением вообще и подчиняется только политическому клубу, объединяющему традиционные элиты.
В новом мире не была нужна Югославия. Она распалась на множество образований, щедро политых еще недавно братской кровью.
Распят Афганистан. Густо ложатся американские бомбы на пограничную с Пакистаном Зону свободных племен. Когда и какие границы здесь проведут, знают не в Кабуле и Исламабаде.
Причудливые границы республик СССР, проведенные кремлёвским карандашом, сполна напоены кровью новых жертвенных гекатомб. Не меньшие потоки крови прольются при дальнейшем развале пространства бывшего СССР.
Еще 20 лет назад невозможно было представить, что урановые рудники, нефть, газ и металлы, принадлежавшие по советской Конституции советскому народу, перейдут в одночасье в распоряжение транснациональных корпораций.
Теперь, в послекризисную эпоху, у ТНК уже не будет необходимости призывать региональные бюрократии сохранять даже видимость демократии и приличия.
УЧАСТИЕ
Кризис обратной связи верха и низа в обществе заключается в растущей некоммуникативности низа, лишенного возможности формулировать свои послания к верху, т.е. отлученности низа от системы коммуникаций.
Во времена фараонов самый последний земледелец имел отношение к фараону - хотя бы как бесконечное малое от него. Человеческое единство в рамках цивилизационного проекта было в древности не только концепцией. Существовали и поддерживались общественные механизмы, чтобы каждый мог испытать ощущение такого единства.
Леволиберальная идеология положила в свою основу концепцию пролетариата и сделала ставку на борьбу классов. Этим она сильно подорвала иллюзию единого общества, сходящегося на общей цели.
Сегодняшние политтехнологи активно пытаются представить пост-марксистский и пост-социалистический мир еще и как пост-классовый. Однако для этого остается все меньше аргументов.
В большинстве уголков мира стремительно дискредитируется национализм как точка сборки. Национализму бросают вызов землячества и диаспоры мигрантов, старые местные сепаратизмы (ирландцы, баски, албанцы, курды и т.п.).
Людям всё труднее ощущать единство друг с другом - они разделены по многим осям. Каждый выпуск новостей добавляет новую разделенность всех со всеми.