Наш телефон: (499) 246-00-54; e-maiclass="underline" denlit@rol.ru; электронная версия: http://zavtra.ru/
Главный редактор — Владимир БОНДАРЕНКО.
Борис Белокуров ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ
"Обитаемый остров. Фильм первый" (Россия, 2008, режиссёр — Фёдор Бондарчук, в ролях — Василий Степанов, Пётр Фёдоров, Юлия Снигирь, Алексей Серебряков, Сергей Гармаш, Гоша Куценко, Фёдор Бондарчук).
Начнём издалека. В незапамятном 1967-м году, когда диковатое для русского уха слово "блокбастер" существовало лишь в мусорном сленге дымящих сигарами зубастых акул Голливуда, кокаином распятых на мокром бульваре Сансет, братьев Стругацких сильно покусала цензура. Программные вещи фантастов "Сказка о Тройке" и "Гадкие лебеди" не были приняты в печать из-за "аллюзий и ассоциаций". Казалось бы, что должны были сделать после этого Аркадий Натанович, умевший писать, и Борис Натанович, таким навыком не владевший? Да плюнуть на всё, сорваться с цепи и сочинять, что называется, "в стол". Стремление кормиться из литераторского корыта оказалось, однако, сильнее. Работа, о чём уже в нашем веке вспоминает Борис Стругацкий, пошла по иному пути: "Вам более не нужны Салтыковы-Щедрины? Оч-чень хорошо! Вы получите бездумный, безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеи роман о приключениях… (и здесь писатель позволил себе нецензурное выражение, привести которое на страницах газеты нет никакой возможности) …комсомольца двадцать третьего века". И они принялись писать, прищёлкивая пальцами от одной мысли, что им удалось обмануть партию и правительство. Совесть их была каучуковой.
Но борьба за свободу слова, как и любая навязчивая идея, затягивает, и у мстительных братьев не получилось создать чистое развлекалово. Первый вариант "Обитаемого острова" оказался до отказа перегружен социальными "кукишами в кармане"; идеологические церберы, впрочем, быстро свели их на нет. В результате из всего наследия Стругацких "Обитаемый остров" остаётся единичным примером "фантастического боевика", посильнее заправского Гарри — хотя это и тавтология — Гаррисона. В детстве книга читалась легко, залпом, так же легко забывалась, и потому её было приятно перечитывать. И в голове тут же рождались зримые образы, страницы листались, как кадры настоящего фильма.
Братья Стругацкие — это не сёстры Кутеповы. С кинематографом им не везло никогда. В отличие от гораздо менее знакового Кира Булычёва, который каким-то шестым чувством сразу вышел на Ричарда Викторова, Данелию, Павла Арсенова, над прозой "Натанычей" куражились как могли. Тарковский и Сокуров просто ваяли нечто своё, бесконечно далёкое от книжек, которые, напомним, издавались "Молодой гвардией" и "Детгизом". "Таллинфильм" превратил "Отель "У погибшего альпиниста" в "жёлтую" готику итальянского кошмара, а некий Бромберг сделал из самой популярной повести для младших научных сотрудников разлапистый мюзикл "Чародеи". Исключением остаётся "Трудно быть богом" (1989) Питера Фляйшмана, фильм сложной судьбы. И с ним не всё гладко, оригинальному тексту здесь тоже досталось, но он своей истончённой тоской очень нравится и сегодня. Впрочем, эту глобальную европейскую постановку сами авторы не могли контролировать, а младший Стругацкий в своих недавних "Комментариях к пройденному" — летописи пагубных компромиссов — не считает нужным даже упомянуть о ней.
Если прикинуть, то любой из крепких мастеров киноиллюзиона 60-х (там, за океаном; здесь таковых, как и самого жанра, не водилось) мог бы сделать из "Обитаемого" отменный фильм. В стиле "Запретной планеты" (1956) Маклеода Уилкокса или изначальной "Планеты обезьян" (1968) Франклина Шеффнера; на один зубок пришлась бы эта задача и Ричарду Флейшеру. Но янки были заняты своими делами: устраивали Марши Мира, жгли вьетконговцев, готовились к Уотергейту. И, как водится, шанс свой прошляпили. Именно они виноваты в том ужасе, который по прошествии лет обрушился на наши и без того больные мозги.
"2157-й год. Полдень человечества". Космический робинзон, курсант Максим Каммерер (ударение на последний слог) совершает вынужденную посадку на поверхность планеты Саракш, где правит бал технократическое средневековье. Оно решено в истерической манере песни Бутусова "Шар цвета хаки": по всей чужбине с носорожьим топотом маршируют орды новых тевтонцев, в доспехах и с автоматами: "Марш, марш левой!" Военные трибуналы, застенки, отрезанные уши. Разрозненные княжества, хронический во всём недопочин. Муштра, лай команд, военщина. Именно так (по его словам) Фёдор Бондарчук представляет себе национал-социализм. Под стать концепции и детально разработанная геральдика, довольно-таки, как выражается Рената Литвинова, "аляпистая".