Весть о его смерти стала тяжёлым ударом не только для его родных и близких, для друзей и коллег, но и для многочисленных почитателей творчества Станислава Александровича. Не выдержало сердце человека, в жуткие 90-е годы, наряду с другими представителями подлинной русской интеллигенции вставшего в первые ряды бойцов Сопротивления, вставшего плечом к плечу с обманутым и ограбленным народом против разрушителей Державы, против эпидемии либерально-рыночной "чумы".
В его "послужном списке" — защита Правления Союза писателей России на Комсомольском проспекте, баррикады "черного октября" 1993 года, многочисленные выступления на митингах и других акциях патриотической оппозиции. За последние годы, годы "стабилизации" и невиданного роста численности доморощенных миллиардеров, поэт, как и многие его собратья по перу, мучительно переживал невозможность донести своё Слово к народу. В статье "Убиение молчанием", напечатанной в газетах "Завтра" и "День литературы", Станислав Золотцев писал: "Столпы так называемого "либерального общества", являющиеся хозяевами империй СМИ и издательской индустрии, делают всё для того, чтобы наш голос не был услышан… У нас сегодня — безвоздушное пространство, в котором, по законам физики, не может быть резонанса. И мы задыхаемся…"
Поэт продолжил схватку с воцарившимся в нашей стране Злом, с его "ценностями", возведенными едва ли не в ранг государственной идеологии, как то: безудержное обогащение, личный успех любой ценой, поклонение "золотому тельцу", корыстно-расчётливые отношения между людьми, раболепное поклонение Западу.
У них — и власть, и сила, и штыки,
и золотом набитые мешки,
и радио-, и телемаяки,
и меч над головой моею.
А у меня — всего лишь только я,
моё перо, судьба, душа моя,
и голос бунтаря и соловья -
посмотрим, кто сильнее. ("Они и я").
То, что совершал Станислав Золотцев в наш жестокий век на ниве общественно-политической, на ниве литературной, — без всякого преувеличения можно назвать жизненным и творческим подвигом. Он всегда, и словом, и делом утверждал вечные для настоящего художника и человека идеалы любви и добра, честности и порядочности, совестливости и патриотизма, дружбы и человеческого братства, справедливости и правды на земле. И никогда не афишировал свои поступки. Только после смерти Станислава Александровича, на Сороковинах, достойно устроенных вдовой поэта Ольгой Николаевной, я узнал от его собратьев по перу, как он помогал публиковать в Москве произведения талантливых, но малоизвестных литераторов из отечественной глубинки, как материально помогал нуждающимся студентам Литинститута, как "пробивал" литературные премии, помогая русским писателям не только выживать, но и творить. Вспомнили и о том, как уже после развала Советского Союза он восстанавливал связи с писателями нынешнего "ближнего зарубежья", как выступал по приглашению поэта Ниязи на вечере русско-таджикской дружбы в Душанбинском оперном театре, как ему стоя аплодировал весь зал, и сам президент Эмомали Рахмонов (тогда еще Рахмонов, а не Рахмон) в ответной речи выразил Станиславу Золотцеву свою благодарность.
А я вспоминал, какое деятельное участие принимал этот удивительный человек и в моей судьбе "вынужденного переселенца", а фактически — политэмигранта, из Латвии, как организовывал совместные выступления, передачи на радио, интервью и публикации в газетах… Была в нём насущная потребность помогать ближнему своему, умел он виждеть и ценить "божий дар" не только в себе, но и в других людях. Поэтому можно смело сказать, что выражение "золотое сердце Золотцева" не было игрой слов, а отражало основную, неотъемлемую черту натуры Поэта. И вот, это золотое сердце перестало биться, "обширный инфаркт"…
Станислав Золотцев не просто ушёл из жизни до срока — он погиб на невидимой духовной брани, в отчаянной и неравной схватке за Россию, за право быть услышанным своим народом. Только в предсмертном 2007 году у него вышла книга стихов "Последний соловей", а также три романа "Столешница столетья", "Тень мастера" и "Камышовый кот Иван Иванович"…
И видится, и чудится мне по сию пору, что не умер он вовсе, что он с нами, он жив, и еще не раз одарит нас вдохновенными стихами, добрым словом, дружеским рукопожатием. Просто уехал наш Орфей из продавшейся нелюдям блудницы-Москвы, где, по его словам, "задыхался", — на родную псковскую землю. Туда, где "лучше дышится и пишется", где сердца людей еще не настолько подточены и разъедены ржавчиной рыночных отношений. Туда, где лежат его родители, где его самого любят и ждут, где он всегда нужен. Говорил же мне дорогой мой Станислав Александрович в одну из последних наших встреч в его московской квартире на Малой Грузинской улице: "Понимаете, Серёжа, у меня на Псковщине есть читатели — их, наверное, несколько сотен, — и я почти всех знаю в лицо, а некоторые из них стали героями моих сочинений. Они постоянно интересуются всем новым, что выходит из-под моего пера". Вот оно, трудное счастье русского поэта…
Поэтому для меня Станислав Золотцев — жив и будет жить столько, сколько Господь Бог позволит мне самому оставаться на этом свете. Не случайны же были выпеты эти золотцевские строки:
Знаю сам, что ни долго, ни кратко -
вечно буду я жить на земле…
Просто "наступило время расставаний", но я верю, что оно закончится, и мы встретимся снова, как друзья, — уже навсегда.
Владимир Гарматюк МЕГАМАШИНА
У вологодского писателя Варлама Шаламова в его сборнике "Колымские рассказы" говорится, что в лагерях НКВД заключенным в наказание давали уменьшенную, штрафную пайку черного хлеба — 300 граммов на день. И за три недели такого питания здоровые мужчины превращались в полуживых "доходяг". В самые черные дни ленинградской блокады людям выдавали такую же пайку — 300 граммов черного хлеба, три четверти фунта. Выжили примерно 10% блокадников.
Моя добрая знакомая Марина Владимировна, 40 лет, высшее педагогическое образование, работает в школе учителем около 15 лет, занятость — полный день. Зарплата "чистыми" — 7200 рублей в месяц, из них 2000 рублей в прошлом году доплачивалось из средств городского бюджета. В конце 2008 года доходная часть областного бюджета сократилась на 53%, следом, соответственно, в минусе оказался и городской. За декабрь и январь дополнительные 2000 рублей не выплатили. Получила на руки 5200 рублей, других доходов нет.
За квартиру, телефон и электроэнергию в январе надо было заплатить около 4000 рублей, на руках осталось 1200 рублей (около 25 евро), на 30 дней на двоих с сыном, учащимся средней школы. 40 рублей в день хватает на покупку 1 литра молока и буханки черного хлеба весом 600 грамм.
Когда была жива мать, на оплату жилья, скромной типовой трехкомнатной квартиры, давали субсидию. После её смерти оказалось, что теперь у них на двоих с сыном излишек жилплощади. На вопрос о субсидии в ЖЭКе ответили, что с 2009 года лицам, имеющим излишки жилой площади и работающим, ничего доплачивать не будут.
В почтовый ящик принесли официальную областную газету "Вологодская неделя", выпуск от 29 января 2009 года, 16 страниц, тираж 102850 экземпляров, распространяется бесплатно, дотируется из средств областного бюджета, т.е. из денег налогоплательщиков. Из тех самых денег, которые могли бы выдавать в счет задержанных 2000 рублей.
Заголовок в газете на второй странице: "Тепло и горячая вода стали дешевле". Ни одной цифры в статье нет: сколько было в декабре, сколько будет в январе. Другие СМИ, небюджетные и недотационные, уточняют, что в результате "удешевления" квартплата в среднем возрастет еще на 10%, а тарифы на тепло, например, "уменьшились" с 21 рубля 90 копеек в декабре 2008 года до 23 рублей 94 копеек за кв.м в январе 2009 года.
Выросли, а не уменьшились, тарифы и на горячую воду, на 25% стала дороже электроэнергия: в декабре был 1 рубль 85 копеек за киловатт-час., а с 1 января — 2 рубля 31 копейка. Теперь Марине Владимировне надо будет платить за жилье не 4000 рублей, а на 500 рублей больше. Это значит, что на питание она сможет потратить 700 рублей в месяц. На эти деньги можно будет купить 30 буханок черного хлеба, по штуке в день, т.е. ту самую колымскую "штрафную" или "блокадную" ленинградскую пайку. И это далеко не единичный случай — ненамного выше зарплата у многих других работающих вологодчан, а есть люди и с меньшими доходами.