Скажу откровенно: мне приходилось выслушивать о Глазунове прямо противоположные мнения. Казалось бы, он весь на виду, но что-то вызывало вопросы. Четыре тома его воспоминаний (скорее всего, они будут продолжены) всколыхнули душу: сильно написано! Безусловно, это событие национального масштаба. Не обошел художник и личную трагедию: самоубийство жены Нины Александровны Виноградовой-Бенуа 24 мая 1986 года.
Вспомнилась встреча в храме Воскресения Словущего. Оказывается, вовсе не случайно художник бывает здесь: "Икона Матери Божией "Взыскание погибших", перед которой молились моя жена, напоминает моей скорбящей душе о тайне жизни и смерти, что та, которую я любил, навсегда ушла с лика Земли. Неугасимо живет во мне память ушедших навсегда лет моего счастья с Ниной, нашей общей яростной борьбы за Россию"…
Материал подготовил Александр Арцибашев
Мария Карпова ТАК!
Андрей Волков — русский художник-урбанист. На "Винзаводе" картины и фотографии города 70-х годов ХХ века, объединённые названием "Никаких новостей". Мир замер, глубоко вдохнув, и всё остановилось, в ожидании, но ничего не происходит. Ни лист не шелохнется, ни кирпич не сорвется на железный лист. Да и люди куда-то все запропали, как будто город — это место совсем не для них. Безлюдный город Солнца Кампанеллы, утопия безвременья.
Стоят лишь плотно на земле, задевая головой светлый небосвод, дома. Без особого украшения, с чёткими геометрическими линиями, пропорциями, этакие спокойные прямоугольники, с большим количеством крошечных глаз светлых окон.
Окно, крыша, крыши, на окне — радио. Новенький советский радиоприёмник, антенна его выдвинута вверх, может быть, там играет какая-то современная мелодия, а может быть, колонки шумят ускользающей волной, но звуков не слышно. Тишина. Каждый может принять эту тишину по-своему: "мгновенье ты прекрасно — повремени" или же как "затишье перед страшной бурей". В любом случае посещает какое-то душевное смятение, как будто ты не должен там быть, как будто подглядел в чьё-то окно, застал в минуту личного откровения. Но на картине нет человека; единственный из людей, кому позволено заглянуть в этот мир, ты, стоящий по эту сторону полотна. Это "Музыка над городом" 1978 год.
Никаких новостей, ничего не происходит — день сменяется днём, но все как один похожи. Выходить утром на работу и знать, что всё пройдёт по уже известному плану, день закончится, а завтра снова… "Утро. Троллейбус. 1978". Здесь впервые не подразумевается, а есть человек. Он стоит в очереди на посадку, пасмурно, лампочка внутри салона еле горит, от этого становится тускло. Его лицо не то чтобы говорит о печали, но на нём читаются напряжённость, усталость и какое-то смирение. Вот она философия созданного человеком мира: серый пустынный город, серые высокие дома, серый асфальт, растёкшийся, как море, серая пыль застилает глаза и, теперь уже, лицо человека сливается в общую массу, приобретая серый цвет. Утро. Картина "Проходная". Это завод, но людей нет. Абсолютное спокойствие. Неужели все уже прошли?
Что можно сказать о крышах, изображению которых как будто уделялось особое внимание? Вся красота видна с крыши, и вся красота в крыше. В окно видно, как они соединяются, сливаются с верхними этажами зданий. Ностальгия. У каждого горожанина было такое окно в жизни. Ты смотришь сверху, и тебе всё видно: все просветы и изъяны этого мира. Окно — место для размышления, крыши — объект восхищения и то, что заставляет заглянуть под эти крыши, а затем в привычной задумчивости столкнуться с самим собой, увидеть себя со стороны, увидеть себя на фоне безлюдного города.
К довершению картины времен, как раскадровка, горизонтальным рядом висят фотографии, старые, того же 70-го, отпечатанные, по-видимому, в "домашней лаборатории". Они не идеальны, некоторые нехороши качеством, да и сюжет на них незамысловат, всё то, что окружало людей: кирпичные дома, улица, старые вывески, человек приближается, на следующем снимке он ещё ближе, через секунду он сделает шаг, и фотограф больше никогда не увидит его. Но вот в чём особенность всего, что представлено в экспозиции: совершенно не складывается впечатления, что время быстротечно, что это всё просто миг. Наоборот, как будто молчаливо будет всегда, как будто кто-то нажал на паузу, и остановившийся мир остался без новостей.
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Весны прихода солнечное действо — и жизни хмарь, что давит всех сейчас, поистине, как гений и злодейство, есть вещи несовместные для нас.
Тут — Женский день, любимых чародейство! А тут — постылый кризисный бардак… Одно с другим, как гений со злодейством, и впрямь не совмещаются никак!
О, Женщина! Очаг любви, семейства… А в мире всюду — взорванный покой. И в самом деле, гений и злодейство — несовместимы в голове людской…
Восьмое марта — словно лик невесты! Другие дни — уныния полны. Вот это время! Гений и злодейство хоть несовместны, но — совмещены…
Плевать хотело чьё-то лиходейство на чистоту и помыслов, и дел. В одной упряжке гений и злодейство — вот их мечтаний пакостный удел.
Там фарисейство и его плебейство, взаимную поруку обретя, уже готовы гений и злодейство в одном лице представить не шутя.
Такая связь — сродни прелюбодейству, и всюду, где она проявит прыть, народ и власть — как гений и злодейство, чью несовместность невозможно скрыть…
Как пышно процветает лицедейство! Но все слова успели обветшать. Что гений созидал — теперь злодейство привыкло "обличать" и разрушать.
День памяти Вождя — почту хоть здесь-то… В официозе, как всегда, хула… Вот тут уж точно: гений и злодейство — вовеки несовместные дела!
…Региональных выборов лакейство. "Единороссов" липовый отрыв. Тут ни причем — ни гений, ни злодейство. Банальный блеф "напёрсточной игры".
Сплошь прохиндейство. Куплено судейство. Но только не купить того Суда, который знает: гений и злодейство на свете несовместны навсегда!
Как навсегда, сквозь времена и власти, весна зиме даёт победный бой. И Женщина идёт как вечный праздник — даря надежду, веру и любовь!