Но сейчас на дворе 2009 год, и люди, подобные Игнатьеву, давно стали историческим артефактом. Стоит ли удивляться, что его поступок вызывал нешуточное недоумение. И у либерально настроенных журналистов, возмутившихся тем, что Игнатьев отдал заветную сумму стране, во главе которой стоял Сталин. И у исполнителя главной роли Владимира Вдовиченкова, который выдвинул свою версию событий: "Я много думал на эту тему, и кое-что в поступке Кромова, то бишь его реального прототипа Игнатьева, не понимал. Кромов долго не отдавал деньги. Но у него осталось очень много родственников в Советском Союзе. И от властей последовала угроза репрессий. Помимо денег, одним из условий, которые были поставлены, было его возвращение на родину. Только в этом случае ему было обещано, что его близкие не будут репрессированы. Если исходить из этой мотивации, то всё становится более-менее объяснимым. Потому что деньги, они всё равно абстрактны. А близкие люди всегда конкретны".
Оставим эти высказывания на совести популярного артиста. Судя по мемуарам, Игнатьев мало походил на образ Алексея Кромова, созданный Владимиром Вдовиченковым - мужчиной симпатичным, но с довольно-таки ограниченным диапазоном актерской игры. На пресс-конференции он признавался, что для убедительности режиссер применял к нему "особые воздействия". Нетрадиционный метод оправдал себя - большую часть экранного времени Вдовиченков выглядит вдумчиво и убедительно. Остальные актёрские работы выше всяких похвал. Взгляните на звёздный состав исполнителей - всё это традиции старой советской киношколы, которые умирают вместе с профессионалами.
Интересно, что и другой представитель "потерянного поколения", замечательный актёр Василий Ливанов, в своё время написал книгу под названием "Богатство военного атташе", где рассказал свою версию событий. По слухам, родители Ливанова дружили с семьёй Игнатьева, и он с детства был, как говорится, "в теме". Сценаристы же отталкивались от мемуаров Игнатьева. Но и пофантазировали изрядно.
Героиня Ксении Кутеповой списана с Натальи Владимировны Трухановой - русской балерины, живущей во Франции. Она работала с Дягилевым, была знакома с Шаляпиным, Штраусом и Айседорой Дункан. Наталья Владимировна вышла замуж в 15 лет за поручика Труханова, быстро развелась и позднее стала женой Игнатьева. Её перу принадлежат мемуары "На сцене и за кулисами". Судьба балерины не была столь мелодраматична, как у пианистки Тархановой, показанной в фильме. Вместе с Игнатьевым она вернулась в СССР, где и скончалась в 1956 году.
Снять кино про такого человека, как Игнатьев, в наше время является большим подвигом. Не меньший подвиг, совершённый съёмочной группой и вызывающий настоящее изумление, - изобразительный ряд ленты и работа художников по костюмам. Европа начала прошлого века, с ее элегантной воздушностью, парижским шиком, выписана столь любовно и тщательно, что за визуальной феерией можно запросто не заметить сценарные невнятицы, которых в "Кромове", слава богу, немного. У фильма есть своё лицо, и что не менее важно - авторская позиция. Это не поделка, где антураж выполнен бездушным мутантом машины ЭВМ, а живое дыхание людей, не равнодушных к тому, что они делают. Поэтому "Кромовъ" вряд ли сможет стать коммерчески успешным прокатным хитом вроде печально отшумевшего "Адмирала".
Ведь, несмотря на все красоты, совершенно непонятно, для какой аудитории предназначена эта лента. Немножко детектив, немножко мелодрама, в дремучем лесу российского кинопроизводства фильм выглядит такой же белой вороной, как полковник Кромов среди авантюристов, эмигрантов, продажных офицеров и прочих деятелей, положивших глаз на государственную казну. И пусть главным минусом фильма является смешение жанров, эклектика, превращающая стиль в мозаику эпохи, появление такого кино в России не может не радовать. Правда, прокатная судьба "Кромова" на данный момент остаётся довольно туманной - лента сначала поездит по международным фестивалям, а уж затем будет представлена широкой аудитории.
Андрей Фефелов МОДА НБП
На прошлой неделе в Зверевском центре в Москве прошло мероприятие, интересное как само по себе, так и в контексте субкультуры, сложившейся вокруг Национал-большевистской партии, партии объявленной, кажется, вне закона.