А за окном - родина. И такие редкие нынче стада на пастбищах. Пастух верхом на лошади.
Какой же деревенский не любит лошадей!
Рассказ "Чалая Любава" навевает самые солнечные воспоминания деревенского детства. Мне одной фразы достаточно, чтобы открылся целый мир, во всех подробностях - цветах и запахах - вернулось ощущение незыблемого счастья. Фраза эта простая: " Деревня еще спала, когда они отправились на конюшню".
Это пастух с подпаском Петруней сонные, поеживаясь от ночного холодка, идут по деревенской улице. У каждого в сумке краюха хлеба. Рогожки подмышкой, если на пастбище застанет дождь.
Скрипят на всю деревню тяжелые ворота конюшни. Мальчику обротать лошадь не просто, чалая вскидывает голову, приходится взбираться в ясли. Тянуть ее за повод, не отдохнувшую еще, сонную, к колоде с водой. Вскидывать на холку тяжелое седло. Подтягивать подпругу, взнуздывать…Потом скакать весь день, заворачивая к стаду отбившихся коров.
Родная земля в этом рассказе Александра Арцибашева и в самом деле становится матерью-кормилицей. Вот трава, вот кобыла рвет ее, жует. А кобыла-то недавно жеребенка потеряла, и вымя у нее полно молока. "Петруня тронул сосцы - горячая струя обдала ладошку. Лизнул - сладко! И направил струю прямо в рот".
Ел хлеб и запивал кобыльим молоком.
Хорошо, если у человека есть такая родина, - где и ребенок, и жеребенок одним лугом вскормлены, одной рекой вспоены. И так из поколения в поколение. Какая прочная связь образуется с конкретным участком Земли! Какие силы тянут туда по весне из города! Те же, что и птиц перелетных.
Из какой земли вышел, в ту и уйти. Тоже счастье.
Кстати, а вы знаете, что за масть такая - чалая? Это когда круп белый, а грива и хвост черные. А соловый? Будто в песке вываляный. Буланый - круп желтый, а грива и хвост черные. Игреневый - шоколадный в яблоках, а грива рыжая… Эх, залетные! Где вы? Куда, в какую даль унеслись?
Разрушенные деревни не восстановить. Крестьянство не вернуть. Все надо заново строить, рожать и воспитывать. А вот порушенные церкви, монастыри чудесным образом восстают из пепла в первозданном виде. Ни один завод, ни одна фабрика, ни один скотный двор, будучи заброшенными, не принимают прежний облик, а церкви - тютелька в тютельку. Словно на ядерном полигоне смело Россию взрывной волной, а церкви еще ярче засияли. В них, наверное, только и сохранился тысячелетний русский дух. Туда тянет русского человека. А уж писателя - тем более.
Принимает второе крещение герой рассказов "Лития" и "Пошехонские проселки". Каждый из нас, в последние годы в какой-то мере приобщаясь к церкви, переживал это по-своему.
Вот и в "Литии" стоит человек в церкви на службе, крестится, молитвы кое-какие подпевает. Но все глядит на часы - спешит куда-то. Нетерпеливо спрашивает у прихожанина, скоро ли конец литии? "И вдруг словно его кто сзади осадил: "Стой и внемли!" Стало стыдно за свое невежество, боялся поднять глаза на окружающих. " Да ведь это сам Господь подал знак!.."
Типичный провинциальный батюшка отец Анатолий предстает перед нами в рассказе Александра Арцибашева "Пошехонскими проселками".
"Село Спас на Водоге, - пишет автор, - находилось не так далеко от большака - километрах в семи. "Не раскисну, - подумал про себя, и, поправив на плече ружье, осторожно ступил с гравийки на хлипкий студень тракторной колеи…"
Эти слова, "поправив ружье", мгновенно относят к "Запискам охотника". Хотя, конечно, тургеневское в прозе Арцибашева может быть и ограничивается лишь этим двумя словами. По признанию самого автора, ему ближе всего Мельников-Печерский, Чапыгин, Бунин, Лесков. Однако, на мой взгляд, влияние этих писателей на Александра Арцибашева более всего идейное. В манере письма нет ни тени подражания кому бы то ни было. Проза совершенно самостоятельная, оригинальная.
Ведь сколько разных священников, "очарованных странников" выведено Лесковым, а арцибашевский отец Анатолий ни на кого не похож.
"Старушки рады: у батюшки золотые руки. Надо печь переложить - не откажет, угол избы завалился - подправит, с дровами туго - на трактор и в лес"…
Мужик в рясе. Так и хочется сказать - вот он, настоящий хозяин земли! Чего вы ищете, чего мечетесь? Отдать ему эти земли даром, мужиков привести к нему и сказать: вот ваш начальник на веки веков. И через поколение расцветет край. И знаменитый пошехонский сыр опять пойдет на экспорт….
Но не царское это дело. Не возьмет отец Анатолий ни землю, ни мужиков в придачу, пока их души не окрепнут, не обретут они силу своих предков. А это уж дело времени.
"Поражает дикая смиренность наших пошехонских обывателей, - говорит отец Анатолий, - не успеваю им повторять: не ищите плохого в селе, а ищите худое в себе…"