И трудно, ой как трудно мне представить, чтобы Владислав Юрьевич никогда об этом не думал, наедине с собой в этом себе не признавался, ну и, конечно же, не делился бы своими соображениями с любезным Натаном Юрьевичем. Так что появление "Околоноля" — это интересный знак. Не знак даже, а message. Неужели забрезжило? Неужели вызревать нaчало (а то и вызрело!) осознание тщеты всех россиянских дел — копошения в трупе забитого советского мамонта, стяжания сокровищ убиенной советской тещи? Ведь именно о смертельной тщете этих дел, о бесплодности "великой россиянской мечты" и движущих россиянским человеком "идеалов" и мечтаний и повествует роман. В нем смерть — смерть кромешная. Мертвецы, мертвецы кругом… Копошатся, копошатся… и — главное — не понимают, что они уже мертвы. И дела их мертвы. И мечты. И планы.
"Околоноооля" — это о мертвых, о мертвечине, о приближении к точке Абсолютного Ноля по Кельвину, когда всякая жизнь прерывается.
Или-таки нет? Может быть, ноль воспринимается Натаном Дубовицким и в каком-то ином — и даже где-то положительном — смысле? Может, ноль — это дно? А когда дно достигнуто, ноль становится точкой роста. Началом нового цикла. Вот только что собирается выращивать или строить на своем ground zero Натан есть величина неизвестная. Когда знакомишься с проповедью Егора на квартире Музы Мерц, в голову приходит мысль: человек продает православие от Жака Аттали. Тоже ведь штришок…
"Освобождение жизни от смерти и зла", "воскресение во плоти" и бессмертие в ней же — это, конечно, великие, христианские цели. Но вот только когда разворачивают детали, обнаруживается подмена, да-с… Кондовая такая, с "вибрисами резиновыми".
"Вечные будем, да. И кто был до нас — воскреснут. И этого добьется человек техническими средствами. Молиться перестанет, в церкви ходить перестанет, а верить — не перестанет. И жалеть жизнь — будет. Изобретет приспособление для жизни вечной…".
"… так загоним смерть еще дальше. А там, еще немного совсем — клонирование, биотехнологии, генная инженерия. И нет ее вовсе, а только жизнь вечная и любовь".
А вот и оно, "жакатталическое", номадически-бедуиновое, с запахом верблюжьих лепешек и ослиной мочи: "Техника… освободит и от самой смерти. Мы будем сделаны из неизнашиваемых либо легко сменяемых частей и материалов…" . Да-да, как же, помним и где-то даже понимаем…
Это из серии про тех олигархов, которые "бабла накопили, а теперь Боженьке не доверяют" — что обеспечит-де им Боженька адекватное дивидендам VIP-обслуживание на том свете. И вот мечтают они теперь добиться бессмертия "техническими средствами". Подкормить кое-кого "баблосиками", чтобы изобрели им "приспособление для жизни вечной". Или пилюлю какую. Или отвар. Или сок из свежевыжатых младенчиков. Уж эти действительно — "верить не перестанут". Только вот не в Боженьку, а доктора Франкенштейна.
Не о той "вечной жизни" благовествует Егорушка, ой, не о той … И это тоже своего рода ноль — ноль вместо спасения. Вывернутая, как рукавица, в ноль вечность.
Аналогичный во многом случай подмены зафиксирован, кстати, в фильме "Главное — любить" (L'Important C'Est D'Aimer), что снят режиссером Анджеем Жулавски по мотивам текста, написанным Кристофером Фрэнком. Там тоже как бы на Боженьку намекают. И на Евангелие. Боженька-де завещал. "Главное — любить", а кого и как — есть вопрос как бы второстепенный. Можно и христианскою любовью. А можно и посредством свального греха. "Мужчина с мужчиной" и "женщина с женщиной" — тоже, наверное, можно. Ведь любят же! А мужчина с ишаком? А женщина с конем? Можно. Если любят друг дружку, то всё можно. "Только пах берегите".
Короче, есть, друзья, такие слова резиновые, в которые можно запихнуть любые (часто противоположные) смыслы. С их помощью можно оправдать что угодно и одновременно что угодно дискредитировать. Такие слова очень любят манипуляторы. "Любовь". "Империя". "Жизнь вечная". Это для них, как феромоны.
Так неужели и в самом деле такова она, благая весть от Натана Дубовицкого? Неужели опять очередная "манипуляция сознанием" несознательных младенцев?
Но будем великодушны: здесь Егор (а вместе с ним и автор) — еще где-то в середине своего пути. Он еще не проснулся. Great Awakening еще не произошло. Потому-то, возможно, и несет он сию еретическую околесицу.