Еще Махатхир тогда же заметил: "Мы не можем сражаться лишь одними пушками. Нам надо использовать и мозги". Над этими словами, очевидно, неплохо поразмыслить всем, но, в первую очередь, мусульманам, которых, как уверяет статистика, насчитывается почти полтора миллиарда человек и которые подвергаются унижениям и угнетению со стороны несравненно меньшего числом противника. Никакие бомбы или даже сверхбомбы с "арабской маткой" в придачу, на которую возлагал свои надежды покойный Арафат, а именно мозги и умение ими пользоваться определят грядущего победителя.
Игорь Бойков НА ПОРОГЕ ВОЙНЫ
То, что происходит сейчас на Северном Кавказе, заслуживает самого пристального внимания российской общественности. Федеральные СМИ, сообщающие о регулярных диверсиях, терактах и нападениях боевиков на местную милицию и военнослужащих, не дают цельной картины происходящего. Их сообщения — это лишь освещение вершины айсберга, не более того. Фактически на Восточном Кавказе уже давно идёт необъявленная война. Её эпицентром в последние два-три года является Дагестан — самый южный субъект Российской Федерации. Именно здесь происходят едва ли не еженедельные стычки милиции и военных с боевиками ("лесными", как их называют в дагестанских СМИ), именно здесь вооружённый ОМОН и СОБР в масках уже не первый месяц патрулирует улицы городов, именно здесь целые районы объявляются зоной проведения контртеррористической операции (КТО), и именно в Дагестане боевикам удавалось и удаётся брать под свой контроль целые сёла, водворяя в них шариатский порядок. Конечно, по масштабу боевых действий, количеству людей, вовлечённых в военное противостояние, и числу потерь с обеих сторон это ещё не Афганистан. Но есть весомые основания опасаться, что в случае дальнейшего усугубления ситуации она начнёт развиваться именно по афганскому сценарию. Развал этого полиэтнического субъекта Федерации на множество криминально-этнических, земляческих и религиозных группировок — причём группировок вооружённых и находящихся де-факто вне военно-политического поля России — при определённых условиях представляется вполне реальным.
К сожалению, понимания всей степени глубины назревших противоречий внутри дагестанского общества, равно как и всех масштабов противостояния среди российской общественности, за редким исключением, не просматривается. Со стороны федерального центра заметно лишь явное стремление уйти от решения любых острых вопросов: политических, религиозных, национальных, социальных. "Деньги в обмен на внешние проявления лояльности" — таков нехитрый принцип отношений Кремля с правящими кругами большинства северокавказских республик. Принцип, ущербный, в общем-то, для обеих сторон: и для России как единого государства, и для широких слоёв населения самих "проблемных" республик.
Ключ к пониманию многих негативных процессов, происходящих сегодня в Дагестане, необходимо искать в сложившейся в республике политической ситуации. Положение осложняется и тем, что нынешний 2009-й — последний год действия полномочий президента Муху Алиева, как бы "предвыборный" год. С той лишь поправкой, что избирателями в данном случае является не население Дагестана, а группа высших чиновников в Администрации президента РФ. Именно за их "голоса" сейчас ведут борьбу явные и теневые претенденты на высший пост в республике, причём, не гнушаясь в средствах. В том, что такая борьба ведётся, сомневаться не приходится, ибо кровавый 2009-й очень напоминает другой "предвыборный" сезон четырёхлетней давности. Тот 2005 год по количеству совершённых диверсий, терактов, громких убийств, нападений на милиционеров и российских военнослужащих пока ещё держит печальную пальму первенства, однако есть мало оснований сомневаться в том, что по числу совокупных потерь нынешний его перекроет.
Какие же силы сейчас вовлечены в это противоборство? Для того, чтобы дать правильный ответ на вопрос, необходимо чётко видеть, что представляет собой нынешняя дагестанская политическая система. Дагестанская политика сегодня — это прежде всего противоборство различных этнических и родственно-земляческих кланов. Такие кланы объединяют не только лишь кровных родственников. Они объединяют выходцев из одних сёл, районов. Во главе их, как правило, стоят "уважаемые люди", как их называют в Дагестане — главы городских и районных администраций, высокопоставленные чиновники, депутаты различных уровней, представители бизнеса.
Дагестанская политическая элита в значительной мере криминализирована ещё с 90-х, и методами ведения политической борьбы здесь часто становятся автоматные очереди и заложенные фугасы на пути следования кортежей оппонентов. Предметом дележа чаще всего являются доходные чиновничьи должности, позволяющие получать взятки и откаты, а также дающие возможность напрямую раскрадывать республиканский бюджет. В подобных условиях по-настоящему успешным и влиятельным может быть лишь тот политик, который имеет непосредственную поддержку своего клана, в том числе и вооружённую. Тем, кто подобной поддержкой не располагает, делать в дагестанской политике по большому счёту нечего.
Этим обстоятельством объясняется известная слабость президента Муху Алиева. Он, будучи представителем ещё старой советской партийной номенклатуры, не вполне вписывается в данную кланово-мафиозную структуру. Не имея собственной структуры подобного рода, он вынужден регулярно обращаться к тем, кто имеет. Соответственно, усиливая этим степень своей зависимости от лиц, оказывающих подобного рода услуги.
В период правления Муху Алиева массовые фальсификации на любых выборах в пользу "Единой России" и с заранее определённым рейтингом для всех участников приобрели откровенно наглый и циничный характер. Например, неприкрытое административное давление на госслужащих, бюджетников, сотрудников милиции и рядовых избирателей в преддверии недавних выборов мэра Дербента 11 октября — второго по величине города республики — вызвало волну возмущения и даже митинг протеста сотрудников дербентского ППСМ. Дербентские выборы вообще вылились в откровенную уголовщину с массовым подкупом избирателей, стрельбой и похищениями членов участковых избирательных комиссий. Так, по свидетельствам очевидцев, один голос в пользу действующего мэра Феликса Казиахмедова, чья кандидатура поддерживалась президентом, оценивался в 10 тысяч рублей. И эти деньги реально выплачивали.
Почему прошедшие в единый день голосования выборы мэра Дербента превратились едва ли не в вооружённое противостояние? Почему президент Дагестана и его союзники в лице мэра Хасавюрта Сайгидпаши Умаханова и ряда других менее влиятельных лиц прибегли не только к административному, но и к силовому давлению на избирателей и членов участковых комиссий? Почему в бой было брошено всё, причём в буквальном смысле всё, чтобы только не допустить победы бывшего опального республиканского прокурора, а ныне главы администрации Сулейман-Стальского района Имама Яралиева?
Ответ прост. Потому что в случае победы оппозиционного президенту Яралиева из-под влияния Муху Алиева и — самое важное — его союзников из числа аварских кланов уплывал Юждаг. Тем более, что за Имамом Яралиевым вполне отчётливо маячила фигура сенатора-миллиардера Сулеймана Керимова, чьи шансы войти в дагестанскую политику в таком случае приобретали зримые очертания. А при таком раскладе шансы действующего президента на продление своих полномочий в феврале 2010 года становились бы довольно призрачными.