В итоге действующий мэр Дербента Феликс Казиахмедов одержал на "выборах" победу, набрав 67,5% голосов против 27,7% у Яралиева.
Но данная победа лично для Муху Алиева стала во многом пирровой. Во-первых, события в Дербенте вызвали вал возмущения в республике. Сторонники Яралиева объявили действия президента чуть ли не бандитскими. Во-вторых, Алиев, сохранив контроль над Южным Дагестаном и повысив свои шансы на второй срок, попал в ещё большую зависимость от тех, без чьей поддержки дербентская вакханалия была бы невозможна. Так же, как и невозможно было бы изгнание в феврале этого года назначенного из Москвы главы местного УФНС русского чиновника Радченко. Тогда на улицах Махачкалы в роли организаторов и заводил массовых демонстраций также выступали ребята из Хасавюрта. Платой за эту поддержку, скорее всего, станут определённые должности. Тем более, пример расплаты должностью за "голову Радченко" уже есть.
Но при всём при этом надо иметь в виду, что нынешний президент — это фактически последний из могикан советской номенклатуры. За ним маячит перспектива прихода к власти уже откровенного криминала, причём националистической ориентации. Ужас в том, что если это произойдёт, то времена правления Алиева, даже несмотря на события в Дербенте, будут вспоминать чуть ли не как "эру законности и порядка".
Поэтому справедливо будет утверждать, что одна из основных причин нынешней резкой дестабилизации обстановки в регионе — внутренняя. В Дагестане готовится очередной передел власти. Причём с активным участием неуклонно набирающих силу политиков "новой волны", получивших красноречивое прозвища ястребов и "поломанных ушей" (те же "малиновые пиджаки", только на дагестанский манер). Во что выливается подобного рода борьба, мы хорошо знаем из новостных сводок. Тем более, что при определённых раскладах в роли их временных союзников могут выступать и боевики.
Поэтому можно смело утверждать, что один из тлеющих бикфордовых шнуров тянется из чиновничьих кабинетов. Понимают ли это сами обитатели кабинетов? По всей видимости, да. Но в данных условиях слишком многие просто потеряли любой контроль над собой от одной лишь возможности бесконечно и безнаказанно хапать. Они являются одной из главных причин дестабилизации региона.
Вторая же причина расползания очагов войны по территории республики — неизбежно возрастающая в такой ситуации численность боевиков и явное усиление их влияния в обществе. В российских СМИ почему-то принято утверждать, что в боевики, мол, идут сплошь отчаявшиеся по жизни люди, задавленные бедностью и нуждой. Так вот, разговоры о Дагестане как о едва ли не беднейшем регионе страны — это или измышления некомпетентных в теме людей, либо сознательный обман. Данные официальной статистики не должны вводить в заблуждение. Огромное место в жизни республики занимает разветвлённая структура теневой экономики (прежде всего всевозможных видов торговли), доходы в сфере которой практически никакому официальному учёту не подлежат. Именно с этих доходов в Дагестане возводятся роскошные дворцы и виллы. Именно ими вызван строительный бум в Махачкале, сделавший её одним из самых динамично расширяющихся городов России. Те, кто в Дагестане действительно задавлен нуждой — а такие, безусловно, есть — либо вкалывают от зари и до зари без продыха, либо уезжают на заработки в другие регионы страны. Разумеется, ряды боевиков пополняют те, кто имеет обиды на власть, с кем, возможно, милиция и суды обошлись несправедливо, но это — по большей части низовой уровень. Руководят террором отнюдь не бедняки.
Вооружённые банды или, как они сами себя называют — "джамааты", активно действуют не во всех районах Дагестана, коих насчитывается 42. Регулярные боестолкновения за последний год происходят лишь в шести из них: Хасавюртовском, Кизилюртовском, Буйнакском, Карабудахкентском, Унцукульском и Дербентском, а также в Махачкале и её ближайших окрестностях. Если взглянуть на карту республики, то можно легко заметить, что "горячий пояс" протянулся извилистой кишкой с севера на юг, от равнинного Хасавюрта через Терско-Сулакскую равнину и лесистые предгорья Буйнакского и Карабудахкентского районов и до гор Центрального и Южного Дагестана. Именно из этих мест поступает львиная доля военных сводок, именно на их территории проводятся регулярные спецоперации.
Если, скажем, Хасавюртовский, Кизилюртовский, Буйнакский и Унцукульский районы давно являлись местными "горячими точками", то распространение влияния боевиков на долгое время остававшийся тихим и спокойным Юждаг не может не вызывать тревоги. Бандподполье становится всё более интернациональным. Если раньше в нём численно превалировали аварцы и даргинцы, то теперь в "джамаатах" представлены уже практически все национальности.
Кто же пополняет ряды боевиков? В подавляющем числе молодёжь. Активная, плохо образованная, уверовавшая в исламский порядок, джихад и халифат, но при этом нередко не имеющая даже элементарных представлений о мире. Школьная и институтская система образования в Дагестане разложена и коррумпирована донельзя. Несмотря на кажущееся обилие вузов, особенно коммерческих, они в массе своей представляют собой шараги по выкачиванию денег и выпускают полчища неучей и лоботрясов. Они не знают войны — многие из них родились в конце 80-х, и репортажи с первой чеченской для них — смутное воспоминание детства. Они презирают современный русский народ, считая его глупым, деморализованным и безвольным. Они тащатся от песен Тимура Муцураева и считают шариат единственным справедливым законом на земле. Они готовы за это убивать. И умирать.
Велика ли численность боевиков и их активных пособников в Дагестане? Если исходить из их процента от общей численности населения, то нет, невелика. По республике, считая активно действующее бандподполье Махачкалы и гуляющие по Карабудахкентским лесам банды, их человек сто пятьдесят—двести. Плюс ещё несколько тысяч активных пособников, в первую очередь родственников и земляков-односельчан. Ведь для того, чтобы отряд эффективно действовал в горно-лесистой местности, ведя партизанские действия, ему необходима поддержка хотя бы части населения. И в районах активного бандитизма она присутствует.
Достаточно неплохо налажены каналы финансирования. Содержание разветвлённой сети боевиков-подпольщиков требует денег, причём немалых. Ведь многие из них — нелегалы и находятся в розыске. Документы, средства связи, съём конспиративных квартир, покупка оружия и боеприпасов стоят дорого. Если раньше "лесные" отжимали дагестанский бизнес, вымогая с того налог на джихад, то теперь, по сведениям из определённых источников, "доят" и некоторых глав районных администраций. То есть, по сути, "доят" республиканский и российский бюджет.
Боевики ведут довольно эффективную информационно-психологическую войну. Скажем, волна панических слухов, вспыхнувшая в Махачкале в августе синхронно с волной актов террора против милиции, была отнюдь не случайным явлением. Симпатизанты и сочувствующие "лесным", безусловно, являются их агентами влияния. Запустить такую волну, учитывая многочисленные родственно-земляческие связи, не представляет большого труда. "Что поделаешь, им верят, а нам нет", — сетовал недавно один из милицейских чинов. Разумеется, верить не будут, ибо эффективной контрпропаганды государство не ведёт.