Несмотря на обнадеживающее начало, переговоры СССР, Франции и Англии шли долго и мучительно. Позиции сторон изначально имели одно существенное различие. СССР в формулировках договора исходил из того, что придется воевать. Летом 1939 г. это была, безусловно, правильная позиция. Гитлера к тому моменту можно было остановить только военной силой. Союзники же, напротив, считали возможным запугать фюрера союзом со Сталиным. Усугублялась ситуация недоверием, возникшим после Мюнхена. Так или иначе, советскому руководству удалось добиться от Запада включения в договор пункта о военном соглашении и даже присылки в Москву военных миссий. Но переговоры с военными миссиями союзников скорее расстроили, чем воодушевили советское руководство.
Руководитель английской военной миссии адмирал Дракс прямо сказал уже в первый день переговоров 12 августа "У нас, конечно, имеется план, но разработанный в общих чертах; так как выезд миссии был поспешный, точно выработанного плана не имеется". На следующий день, 13 августа, прозвучало еще более убийственное признание. Глава французской военной миссии генерал Думенк ответил на вопрос о военных планах в отношении Польши: "Лично мне не известны точные цифры войск, какие должна выставить Польша. Все, что я знаю, это то, что главнокомандующий польской армией обязан оказать нам помощь всеми имеющимися у него силами". Советское руководство это совершенно не устраивало. Без согласованных планов действий у СССР были все шансы стать мальчиком для битья. Здесь уже имелся отрицательный опыт Первой Мировой войны. Переговоры с союзниками длились еще несколько дней, но Сталиным уже было принято принципиальное решение остаться в стороне от войны. Если ранее предложения немцев только выслушивали, то 11 августа 1939 г. последовало встречное предложение Молотова о заключении политического договора.
Далее события развивались стремительно. 23 августа 1939 г. немецкий министр иностранных дел Риббентроп прилетает в Москву. В Кремле подписываются договор о ненападении и секретный дополнительный протокол к нему. Последний предусматривал разграничение сфер влияния Германии и СССР. Иными словами, Германия обязывалась ни при каких обстоятельствах не вторгаться как политическая и военная сила в области, прилежащие к границе СССР: Финляндию, Прибалтику, а также восточные области тогдашней Польши. Ни договор о ненападении (получивший наименование пакта Молотова—Риббентропа), ни протокол к нему не делали СССР и Германию союзниками. Никаких обязательств об участии в совместных с Третьим Рейхом военных акциях СССР на себя не брал.
Гитлер рассчитывал, что сообщение о подписании пакта в Москве заставит западные державы отступить и отдать Польшу на растерзание. Пушки новой войны должны были загреметь утром 26 августа. Вопреки ожиданиям германской верхушки позиция Англии и Франции осталась незыблемой. Более того, в тот же час, когда Гитлер привел в движение свои войска, Галифаксом и польским послом Рачиньским в Лондоне было подписано соглашение о военной взаимопомощи. Первым струсил дуче. Получив известия из Лондона, Муссолини выдвинул в качестве условия своего участия в войне такой длинный список требований, что легче было начинать войну без него. Обескураженный фюрер отменил свой приказ о наступлении уже вечером 25 августа. На этом моменте в версии о пакте как "спусковом крючке" Второй мировой можно ставить точку. Возлагавшиеся на него Гитлером надежды пакт не оправдал.
Однако на обломках версии о "спусковом крючке" войны мы оказываемся перед вопросом: "Почему же Гитлер утром 1 сентября 1939 г. все же напал на Польшу?" Действительно, что же произошло в эти роковые дни, с 26 по 31 августа 1939 г.? Позднее, после войны, немецкие военачальники будут много писать о неготовности вермахта. Немецкая армия встретила войну на легких танках, имея мало подводных лодок и вообще боевых кораблей. Но с другой стороны, вооружение и армии противников Германии непрерывно росли и совершенствовались. На фоне череды политических кризисов военные бюджеты Англии, Франции и США росли. Не оставался в стороне от всемирной гонки вооружений Советский Союз. Гитлер все это прекрасно осознавал. Браухичу и Гальдеру фюрер прямо заявил: "Время будет работать против нас, если мы не сумеем всемерно использовать его. Экономические средства противной стороны сильнее".
26 августа 1939 г. должно было стать первым днем открытой мобилизации Германии. Одновременно с мобилизацией, чтобы не упустить время, планировалось ударить по Польше. Несмотря на отмену вторжения, мобилизация все же была объявлена. В итоге к концу августа Вермахт сосредоточил у границ Польши свои главные силы. Давать им обратный ход само по себе было непростым решением. Оглядываясь назад, во времена контрнаступления в Арденнах Гитлер высказался в том духе, что "более удачного срока, чем в 1939 году… вообще не могло быть". Конечно, в этом была доля самооправдания. С другой стороны, нельзя не признать успехов Германии в первых кампаниях.
Еще одно из возможных объяснений хода мыслей диктатора также лежит в военной плоскости. Если во времена Мюнхена Гитлер даже не рассматривал свои воздушные силы как средство психологического давления, то в августе они стали последней надеждой. Сообщения о панике в Британии в 1938 г., о рытье щелей и раздаче противогазов, сочли актуальными для 1939 г. Действительно, если англичане испугались тогда, то почему бы им не испугаться вновь. Однако с начала 1939 г. в английскую ПВО стало поступать все больше истребителей-монопланов. Липкий страх ударов по Лондону стал постепенно исчезать. Поэтому, когда утром 1 сентября 1939 г. вермахт вторгся в Польшу, Англия и Франция не остались в стороне. Сначала был объявлен ультиматум, а когда ответа на него не последовало, 3 сентября 1939 г. союзники объявили войну Германии. Война стала мировой. СССР пока оставался вне ее, не присоединяясь ни к одной из сторон. Шли интенсивное строительство Красной Армии, модернизация ее вооружения и боевой техники. В июне 1941 г. вермахт встретила совсем другая армия, неузнаваемо изменившаяся как количественно, так и качественно.
Оригинал статьи — в журнале "Солдаты России" 3
Александр Лысков ПО СМОЛЕНСКОЙ ДОРОГЕ
Едем от Смоленска на юг, ровно вдоль государственной границы, только в некотором отдалении. В гарнизон Шаталово. Там большой военный аэродром. На нем МИГи с эмблемой летучих мышей — символ разведки (Официально — 47-й отдельный гвардейский разведывательный авиационный Борисовский, Померанский дважды Краснознаменный ордена Суворова третьей степени полк).
Передовая линия нашей обороны. Заклепка на щите.
Но заклепку эту в настоящее время выбивают, высверливают. Полк дописывает последнюю страницу своей шестидесятилетней истории. Пенсионный возраст? Замещение космической разведкой? Результат реформирования вооруженных сил?..