Честно говоря, надоела эта издевка над Львом Толстым, Федором Достоевским, Владимиром Соловьевым, Николаем Гоголем, над всей великой русской литературой. Иные нынешние молодые либеральные критики утверждают: мол, это всё — авторский вымысел, не имеющий отношения к русским писателям. Точно так же издевался и Владимир Сорокин в "Голубом сале". Они с Пелевиным давно уже соревнуются, кто кого переплюнет. Но я не вижу в этом издевательстве над классикой никакого свободного полета авторской фантазии, вижу целевое, рассчитанное на западные издательства использование известных всему миру имён для привлечения внимания к своей книге. Я бы поставил копирайт на использование всех великих имен в вольной прозе, дабы запретить подобное кощунство. Попробуй Пелевин ввести в роман Чебурашку, сразу получит от Эдуарда Успенского иск на миллион долларов, почему же можно так низкопробно, в угоду бульварному чтиву, употреблять святые для всех русских имена?
Поразил меня Павел Басинский, который пишет: "Наконец, Пелевина просто бессмысленно воспринимать буквально. Ведь тогда и граф Т. — жуткая пародия на Толстого. Граф Т. — сторонник идеи "непротивления злу" и одновременно мастер боевых искусств. "Не противляясь" врагам, любя их, постоянно крича "Поберегись!", он укокошивает их в романе примерно с полсотни. Но Оптина у Пелевина это не Оптина, а граф Т. — не Толстой…" И Достоевский с его колбасой и водкой и высасыванием мертвых душ из трупов — это не Достоевский, и Соловьёв — не Соловьёв… Чем глумливее новые авторы используют во имя своё имена русских классиков, тем неправомернее оказывается, их воспринимать буквально — пусть резвятся.
А по мне, так монахи Оптиной пустыни должны как следует проучить за всё кощунство модного сочинителя.
Некий граф Т из Ясной Поляны мочит направо и налево жандармов и прочих чиновников, при этом мечтая примириться с церковью, княгиня Тараканова познает многобожие, Федор Достоевский стреляет из подствольного гранатомета в "мертвяков", в мертвые души (естественно, гоголевские), идущие в Россию с Запада через "окно в Европу", потом высасывает из них нектар, философ Владимир Соловьёв с отрубленной головой, монахи и старцы, вооруженные до зубов… Если это не прямое кощунство, то что же? Оптина пустынь превращается в некое сатанинское место воображаемого действия.
Замени все эти святые для любого русского человека понятия на выдуманные имена — и читать в романе будет вообще не о чем. Не понимаю, кстати, вроде бы православного Павла Басинского, восторженно написавшего о романе. Даже если бы это был художественный шедевр, то за подобный шедевр Салмана Рушди до сих пор ищут мусульмане по всему миру. Скорее, роман Пелевина говорит о крайней деградации всего русского народа и прежде всего — русской интеллигенции, не воспринимающей любые издевки в адрес православной церкви, русских гениев и самого народа, и о полной истощенности фантазии самого автора. Он сам обрёк себя на поражение кабальным договором с "Эксмо". Думаю, Виктор Пелевин из тех писателей, кто не способен писать быстро, как Олеша или Бабель. Представьте Олешу, вымучивающего из себя по роману в год. Все заслуги давно бы забылись под слоем халтуры.
Впрочем, возникает ощущение того, что Виктор Пелевин впрямь исписался, и с трудом выдавливает из себя свои собственные литературные экскременты. Пора обращаться к урологу и гастроэнтерологу. С какой стати здесь задействован и молодой Чапаев с пустотой, и шолоховская Аксинья, булгаковский кот, набоковско-бунинские описания природы, повторяется весь набор приёмов из собственных предыдущих книг и из голливудских фильмов. Впрочем, и все философские размышления, вся метафизика тоже взяты напрокат из сочинений русских богословов, мистиков или же восточных мудрецов. Этакий Рерих для продавщиц и официантов. Даже концовка романа, когда граф Т на лошади "возвращается за последнюю заставу", сразу напоминает историю великого китайца Лао Цзы, на последней заставе наговорившего начальнику заставы свой "Дао дэ цзин". Только нигде не видно пелевинского "Дао де цзина". Способен ли Виктор Пелевин придумать нечто своё, создать своих, пелевинских героев? Сомневаюсь. Период крайнего художественного истощения. Пора принимать виагру.