К счастью или к сожалению, духовная музыка на то и духовная, что обнажает "тайники сердца", раскрывает душу и творца, и слушателя. Если бы мы могли ограничиться делением когорты современных духовных композиторов на два исторически и культурологически обусловленных направления: восток и запад (о, это болезненное вечное деление Российской Империи на запад и восток!), то как было бы просто и хорошо! "Западники" и поныне создают мощное тяжеловесное страстное полотно духовной церковной музыки. Конечно, Бах, Гайдн, Моцарт, Бетховен, их яркие последователи современности: Валентин Сильвестров, Арво Пярт — их вдохновители. Современные "славянофилы" отличаются бережным любовным отношением к древнему знаменному распеву и к другим осмогласным старинным распевам. Они внимательно изучают сочинения отечественных композиторов "московской синодальный школы", начиная с середины позапрошлого века. Серьезно и глубоко осмысляют творчество Сергея Ивановича Танеева, Сергея Васильевича Рахманинова, Анатолия Константиновича Лядова, Георгия Васильевича Свиридова, Владимира Ивановича Мартынова….
Какое легкое разделение, но какое ошибочное! При согласном любовном и бережном отношении к музыке и Божиему слову современных церковных композиторов на самом деле, по существу, отличает друг от друга — единственное! — их отношение к Богу, к Храму, к себе. Необыкновенно сложно личности художника достичь духовных вершин своего искусства. Достичь духовной зрелости, прозреть, пасть ниц в глубоком смирении перед величием Создателя, и отдать Ему все, что было когда-то создано в горячем порыве вдохновения. Поэтому и приходится говорить о гораздо более глубокой богословской классификации современных духовных композиторов. Классификации, основанной на состоянии души творца. Кто-то пишет сложную, несколько какофонную элитарную музыку, как ему кажется — для избранных, или вычурнее (изрекает): "и для всех, и ни для кого". Другой наполняет свою музыку искренней страстью, простой мощью светской классики, нежной вольной мелодичностью голосов, заставляет нас заслушаться с открытым ртом, а потом неистово кричать "браво" и "бис". А кто-то, быть может один-единственный пока, вдыхая жизнь в партитуры, предстоит пред нами "беден, одинок и наг" (по-шаламовски), с любовью славит Бога, сострадает Ему в Страстях, рыдает вместе с Матерью у сыновнего креста, и в тихом смирении своем приводит нас к молитве, а не к овациям. Искусство он тем самым низводит, ибо искусство суть порождение души. То, что заставляет молиться — порождение духа (или Духа), здесь искусство остается уже позади.
"Великие люди всегда есть и будут", — это было убеждением архимандрита Матфея (Мормыля). Да, они будут в России, мы о них узнаем обязательно. Сейчас в Русской Церкви времена очень сложные. Да, открываются храмы, монастыри. Люди тянутся к Богу. И, слава Богу, что так много "неофитов"! Пламенная искренняя вера, тепло Русской Православной Церкви, открывающие совсем новую жизнь — разве это плохо? Это прекрасно. "Неофит" суть драгоценный полный сосуд веры. Но как много соблазнов. Как много "ополчившихся". Сложно устоять и сберечь пламень, не стать циничным и холодным церковником, ограниченным (не интеллектуально, а душевно) и немилосердным. Увы! пророческие и хлесткие слова отца Сергия Желудкова, известного церковного писателя и реформатора, почившего в 1984 году, — правда: "Представьте себе, рухнет коммунизм, и вот тогда скажут нашим епископам и священникам — идите на радио, телевидение, выступайте в прессе. Говорите! Представляете, что они понесут?!" Иногда сложно уберечь уши от их высказываний, а потом и души от осуждения их. Что это?! Откуда это?! Есть повод поразмыслить…
Да, великое счастье, что церковные композиторы есть, что музыка их звучит не только в храмах, но и на концертах духовной музыки — музыка Храма в храме музыки. Прекрасно, что концертные залы всегда заполнены до отказа, и люди слушают удивительную музыку, затаив дыхание. Легенда и душа церковного пения, отец Матфей говорил, что основное призвание у церковной музыки — это оцерковить ум и сердце слушающего. Оцерковить, значит, "заставить" молиться, пропитать всего человека благодатной истиной Божьего слова и звука. "Оцерковлять" — удел Бога и избранных Его. Господи, пусть эти времена принесут нам снова драгоценную эпоху торжества человеческого духа, стояния в вере, беззаветного искреннего служения Русской Церкви и Отчизне, которая подарит миру новых великих русских людей, избранных Его.
Дерево, в тугих и теплых недрах своих, копит кольца — своё тайное, древесное летоисчисление. Чем больше колец — тем больше возраст дерева. Человеческое общество также копит в себе свое тайное времяведение — любовные замкнутости, созданные плотным кольцом человеческого общения, объединенного любовью. Чем больше сред человеческих, тем старше общество. Чем меньше людей объединяет Любовь, а не любовь, тем ближе общество к своему концу. Христианский дух наш радуется этому, ибо верует во Встречу, душа же наша трепещет и не желает знать близости конца. "На реках Вавилонских тамо седохом и плакахом…"
Алексей Касмынин ОТКРЫТОСТЬ КРАСОТЫ
Человеческое тело всегда притягивает людей искусства. Иногда может показаться, что каждый скульптор и художник хоть раз в жизни пробовал творить в этом жанре. Многие достигли определённых высот, избрав его своим основным инструментом экспрессии. Инструментом весьма мощным и эмоциональным, многогранным и пластичным, позволяющим передавать чувства, идеи, настроения, преодолевая преграды восприятия.
Многие из выставленных работ долгие годы пролежали в архивах и запасниках, так как жанр "ню" не всегда приветствовался. Теперь у ценителей искусства появился шанс увидеть эти "спрятанные" работы известных художников. Первый этаж выставки, проходящей в галерее "Дом Нащокина", отведён художникам начала и середины XX века. Это Кончаловский, Серебрякова, Кустодиев, Петров-Водкин, Серов и многие другие. Залы хорошо освещены из колонок, подвешенных под потолком, льётся негромкая классическая музыка.
Главным событием выставки, без сомнения, является картина Петра Кончаловского "Купание красной конницы". Это полотно зрители увидят впервые. Более восьмидесяти лет картина пролежала в запаснике.
Полотно размером три на четыре метра было написано в честь десятилетия Красной Армии по заказу Реввоенсовета в 1928 году. Но по какой-то причине высшее руководство запретило выставлять эту картину. Возможно, это связано с тем, что на картине нет батальных сцен. При этом картина весьма откровенна, если не сказать, груба. Перед зрителем предстают пять обнажённых красноармейцев, ведущих лошадей к реке. Сквозной темой картины является сила в примитивной ее форме: холодные тона и широкие мазки…
По одной из версий, Кончаловский разместил на этой картине свой автопортрет — это красноармеец в центре картины, изображённый в полный рост.
Внимание привлекают скульптуры Елены Суровцевой. Такие, как "Тишина" и "Женщина-река". С первого взгляда они выглядят гротеском. Содержание раскрывается чуть позже. "Тишина", скорее, говорит о безмолвном крике, который, тем не менее, сотрясает нутро, но его нельзя услышать, нельзя разделить ни с кем. Вокруг лишь тишина, такая же ватная, обширная и слегка болезненная, как и женская фигура — основной персонаж скульптуры. Женщина-река же вскинула конечности к небу, выражая абсолютную беспомощность перед той силой, которая тащит её куда-то. О направленности движения свидетельствует поза женщины. Эти образы, помимо воли зрителя, врезаются в сознание и запоминаются, что является доказательством высокого уровня мастерства скульптора.