"И вообще в Советском Союзе никогда не было политических заключённых, посаженных за террор, например, или за реальные преступления. Это были либо жертвы жребия, как это было в сталинские времена, либо узники совести: люди, не нарушавшие закона, а осуществляющие свои действия совершенно легально, законным способом, но осуждённые властью".
Представим на минуту, что бывший "узник совести" (или, может, правильнее называть его "узником без совести"?) говорит правду. Что же получается? В середине 1930-х годов, почуяв приближение новой мировой войны, резко активизируются спецслужбы великих и малых держав. Повсюду снуют шпионы, вербуется агентура, спешно сколачиваются "пятые колонны". И лишь Советский Союз остаётся заповедным оазисом, территорией, на которую не ступает нога иностранного шпиона. Ни одна разведка мира даже не пытается вербовать выезжающих в СССР коммунистов-политэмигрантов. А уж о "коренных" советских гражданах и говорить не приходится — самые недовольные из них и в кошмарном сне не изменят Родине.
Именно такую фантастическую картину рисуют сегодня С.А. Ковалёв и другие обличители "тоталитарного режима", внушающие, что не было в Советском Союзе сталинских времен ни шпионов, ни диверсантов, ни вредителей, а были только невинные жертвы сталинских репрессий.
О ПОЛЬЗЕ РЕПРЕССИЙ
Глядя на освещение российской истории доморощенными либералами, можно заметить некую странность. Одних правителей объявляют кровавыми тиранами и деспотами, другим — запросто прощают массовый террор и казни. Скажем, Пётр Первый сделал много полезного для России, но и наломал при этом немало дров. Согласно данным, приводимым известным дореволюционным историком В.О. Ключевским, убыль "тяглого" населения в результате петровских реформ составила 20%. И хотя реальное число погибших, скорее всего, гораздо меньше, нет сомнений, что деятельность первого российского императора стоила стране немалых жертв.
Но что значит жизнь простонародного "быдла" в глазах просвещённых российских либералов? Для них Пётр Первый выглядит вполне респектабельно, его фигура даже украшает эмблему Союза Правых Сил. А вот, скажем, Анна Иоанновна крови лила мало, однако среди казнённых ею — родовитые князья Долгорукие, высокопоставленный вор и взяточник кабинет-министр Волынский. Такое прощать нельзя. И неважно, что императрица заботилась о простом народе, запрещая купцам спекулировать хлебом во время голода, — такие "мелочи" обличителей не волнуют.
И уж совсем неслыханным злодеем изображают Ивана IV. Оно и неудивительно — ведь официальную историю грозного царя писали потомки "невинно репрессированных" бояр. Но есть и другая история, народная. В ней Иван Грозный предстаёт как строгий, но справедливый правитель.
В "нормальном" обществе процветают двойные стандарты, когда представителям элиты позволяется куда больше, чем "простым людям".
Однако случаются редкие исключения. Время правления Сталина было временем высочайшей требовательности к правящей элите. Чем выше положение занимал человек на общественной лестнице, тем больше с него спрашивалось, тем большую ответственность он нёс. Иосиф Виссарионович был жёстким и требовательным руководителем, с подчинённых он взыскивал строго, вплоть до высшей меры. Именно это посягательство на "сильных мира сего" и не могут простить Сталину его обличители.
Какую цель преследовало руководство КПСС, развязав в 1956 году антисталинскую кампанию? После смерти Сталина правящая элита решила себя обезопасить. Борьба с "культом личности", велеречивая болтовня насчёт "возвращения к ленинским принципам партийного руководства" были всего лишь словесной шелухой, маскировкой, призванной скрыть главную цель Хрущёва и К° — стремление высшей партийной номенклатуры обеспечить себе безнаказанность и безопасность.
Смерть вождя давала партийным верхам возможность жить "весело и вольготно". Теперь высшей мерой наказания проштрафившемуся партийному чиновнику стало увольнение на персональную пенсию.
В нынешней РФ ситуация ещё больше усугубилась. Наглая безнаказанность "сильных мира сего" возведена в принцип. Взрываются электростанции, падают самолёты, и никакой ответственности. В крайнем случае, виновные отделываются лёгким испугам.