Публикуется в сокращении. Газетный вариант.
Евгений Нефёдов СНОВА — НОВЫЙ!
И опять к экрану всем народом
Дружно повернёмся в нужный миг.
И опять оттуда с Новым годом
Нас поздравит свежий, бодрый лик.
И опять уверенно расскажет,
Как страну поднять и уберечь.
И опять страна по чарке вмажет
Под такую благостную речь.
И опять закусит, чем придётся:
Кто — икоркой,
кто — и коркой, что ж…
И опять застольный шум начнётся:
Где в той речи правда, а где ложь…
И опять жрецы телеэстрады
Уведут от спора — в мишуру…
И опять ночная канонада
За окном утихнет лишь к утру.
И опять проснёмся с опозданьем —
Благо, есть неделя выходных.
И опять припомним, что устанем
С непривычки всё-таки от них…
И опять, уже спокойно, просто —
С праздником! — друг другу скажем мы.
И опять подумаем серьёзно:
Что ж за год глядит на нас из тьмы?..
И опять помыслим, что, конечно,
Надо бы прожить его не зря…
И опять — с упрямою надеждой
Оторвём листок календаря!
Евгений Лукьяненко С ЮБИЛЕЕМ, ВЕРНЫЙ ДРУГ!
В эти дни отметил своё 80-летие международно признанный прозаик, хорошо известный и русским, и украинцам, давний и неизменный наш друг, поляк Збигнев Домино. Помню, как в 1988 году в Киеве Виктор Астафьев тепло называл его земляком. И это, по душевной сути, чистая правда. Сам Збигнев, к примеру, называет себя порою "сибиряком". Ещё в детские и отроческие годы (1940-1946) ему пришлось начинать свою трудовую деятельность в Красноярском крае и в Иркутской области, где он мальчишкой жил вместе с семьёй, сосланной из Западной Украины в феврале 1940 года.
Но такие душа и сердце у этого человека, что в себе они сохраняют только добро, теплоту человеческих отношений, светлые помыслы. Воспринял он навсегда — как собственное кредо, как личную, так сказать, идеологию, вопреки тяжким испытаниям — чистые, незапятнанные, первозданные идеалы социализма, верную дружбу и взаимопомощь людей разных национальностей. Кроме поляков и украинцев его детство прошло в окружении русских, бурятов, поволжских немцев, чеченцев… Его русские, советские сверстники были для него самыми надёжными друзьями. С одним из них в 1943 году он даже попытался было вслед за отцом, ушедшим в Войско Польское, попасть на фронт. Старшему летами другу это удалось, а вот малолетнего Збышка завернули назад — быть может, так же, как и главного героя его "Сибириады польской", с банкой консервов и буханкой невиданного в ту пору белого хлеба, полученных от сурового тайшетского райвоенкома…
Память о том своем русском друге, трагически погибшем на польской земле, Збигнев Домино позднее воплотил в военном романе "Пора по домам, ребята".
В других его книгах также немало с любовью воссозданных образов замечательных русских людей, славных сибиряков. Они есть и в романе "Нарастающий вихрь" — о становлении Армии Людовой, об участии русских в польском партизанском движении против фашистских захватчиков.
А один из героев той же "Сибириады польской" — наш демобилизованный фронтовик-инвалид, возглавивший совхоз, в котором работали и поляки. В романе же "Время кукушкиных гнёзд" старшина — сибиряк Долгоруких уже после войны отдал свою жизнь на польской земле, когда спас на минном поле местных ребятишек, и это — реальный факт.
В 80-е годы Збигнев Домино работал в Москве — советником Посольства Польской Народной Республики по вопросам культурного сотрудничества двух стран. И честно, инициативно, деятельно отдавал силы и знания укреплению и обогащению этого сотрудничества. С приходом роковых 90-х ни взглядов своих, ни позиций не изменил. И в наши дни, как бы это ни было сложно, своё уважение к русскому народу, свою любовь к нему он защищает острым публицистическим словом. Приведу наглядный пример. В Польше снимается ныне многосерийный фильм по его "Сибириаде польской". Но сам Збигнев, мастер кинематографической прозы, не значится почему-то среди авторов сценария. И он не убоялся вместе с другими единомышленниками, поляками-"сибиряками" развернуть острую, боевую кампанию в прессе, дабы не пытались иные "мастера кино", в угоду преходящим властным интересам, переделать сюжет без участия автора, придав фильму антирусскую, антисоветскую направленность. Но автор романа публично заявил о своём несогласии, о благодарности русскому народу, о стратегической необходимости восстановления поляками дружбы и добрососедства с великим соседом.
В конце 2006 года Збигнев Домино вновь посетил Москву и Красноярский край — в связи с изданием на русском языке романа "Польская Сибириада" (изд-во "МИК", М., 2006). По газетному отчёту в Польше и из собственных слов автора книги я узнал, что он был в восторге от презентации романа, прошедший в русской столице. Поведал мой друг и о новой волне щемящих воспоминаний… Что же, поистине, эта память заставляет его, Збигнева Домино, подлинного гражданина той, его Польши, подлинного интернационалиста, подлинного славянина и друга русской земли, продолжать работать во имя братского и счастливого будущего Польши, России, Украины.
А трудится он в свои 80 лет активно и плодотворно: недавно прислал мне ещё одну книгу на польском — "Тайга". О чём в ней речь — понятно уже по названию. И хочется, чтобы так же работал, жил, мыслил наш друг ещё много лет. Добра и счастья ему!
г.Киев
Валентин Пруссаков ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА
СОВРЕМЕННЫЙ ФРАНЦУЗСКИЙ АНТРОПОЛОГ Жюль Анри говорит, что нынешняя "западная цивилизация — сплетение противоречий и лжи". По его мнению, она — "заговор против реальной жизни", и состоит из сплошных "подделок", без которых сегодня нельзя выжить в нашем насквозь прогнившем и коррумпированном обществе. Интересно, то же самое, хоть и иными словами, говорят и исламисты, которые, в отличие от западных критиков современного общества, указывают не только на симптомы болезни, но и на прямой путь, ведущий к выздоровлению и возвращению к реальности. Может быть, стоит прислушаться к тому, что они советуют и попытаться избавиться от пут, которыми мы сами себя закабалили? Тем более, что исламское "лекарство" не придумано и не изобретено ненадежным и склонным к самообману человеческим разумом, а дано самим Творцом.
БОГ ВЕТХОГО ЗАВЕТА — зол, мстителен и предельно жесток. Он не имеет ничего общего как с Богом любви и всепрощения Нового завета, так и с Богом Корана — "Милостивым, Милосердным".