Кружка с чифиром имеет огромное, посвятительное, кастовое значение. Она запускается на круг людей. Каждый делает по два глотка. В кругу могут находиться люди не равные иерархически, но обязательно чистые в своей биографии, согласно принятой идее. Новый человек, соответствующий де-юре данной чистоте, включается в круг. В связи с этим ритуалом кастового признания, я понял одно из значений слова причащение, причаститься. Да, быть достойным пить из одной чаши. Не отказывался от него. Пил с первых дней нахождения на СИЗО. Не понимая, зачем. Из комплиментарности с этим новым для меня обществом. Конечно, на приземленном уровне я видел его пользу. Хоть по какому-то поводу все собираются, и после вместе о чём-то говорят. Это позволяло ненадолго уйти от своих личных проблем. После проанализировал, что такое чифир. Роль его химического состава, как-то заменяющего в тех местах алкоголь, это далеко не все.
Как когда-то трубка, набитая табаком и пущенная по кругу, варево, наркотическое или спиртное в те далекие времена, чифир выполняет ту же функцию. Устранение субъекта, атомарного, дискретного индивидуума. Здесь важно все. Круг, в который садятся все свои. Химический состав. Условия, в которых это все происходит. Особенно ярко воспринимаешь, что происходит, в экстремальных ситуациях. Перед или после ввода в учреждение спецназа. На подвале или на крытой. Пробуждение некой коллективной сущности, души. Это мощнее, чем просто символизм. Каждый становится сильнее — и всем становится легче. Когда его нет продолжительное время, недели две, три, налицо кризис каждого и всех вместе. Каждый замыкается в себе. В своей боли, в своей злости. Но вот из соседней хаты передают пару замуток или кто-то получает со свободы. Все иначе. Камера оживает. Общение. Ностальгия, мечты, все. Первая ночь для всех бессонная. И химия здесь второстепенна, хоть и важна тоже.
КРУГ. КАЖДЫЙ по два глотка. Коллективный дух. Дух общины. Дух касты. Дух противостояния. Восстания.
Всё, что входит в неписанный кодекс бродяги, оказывается при рассмотрении совершенно идеальной, взаимосвязанной, гениальной схемой человеческого существа, словно написанной рукой некоего мудреца, философа. Степень чистоты бродяги есть степень его независимости, свободы, субъективности. Грехом бродяги являются подчиненность, привязанность, быть объектом. Семья, постоянное место жительства, служба в армии, работа, отрицаются. Так же отрицается обширная криминальная деятельность. Бродяга должен быть не просто сильным, решительным, но что не менее важно, искусным и утонченным. Применение силы есть признак глупости. Бродяга не имеет права быть глупым, грубым. Он должен решить проблему словом, игрой. Максимальная степень влияния при минимальной степени физического прикосновения. Если всё-таки действием, то достаточно ювелирным. Бродяга обязательно психолог и социолог. Конечно, идеал, поданный в этом кодексе, практически недостижим. Между реальностью и им очень часто пролегает пропасть. Так было всегда. И Япония не знала самураев, подходящих под принципы Бусидо.
Любовь к эффекту, жесту, резкому или широкому, не беря во внимания последствия. Эстеты. Презрение к оседлости, накопительству, всем формам зависимости, кроме естественного авторитета. Любовь к действию и постоянное требование от слов действия. Наличие классических качеств, таких, как воля, упрямство, решительность, часто дерзость, конечно, пассионарность, торжество ценностей духовного порядка: дружбы, любви, верности слову, стилю своей собственной жизни, несмотря на страх смерти. Это основные признаки интересующего меня типа. Он исключительно редок на свободе, очень редок в тюрьме. Но там его встречаешь, конечно, чаще. Вся масса не в ладах с законом. Отсеиваешь преступников случайных, которых несравненно больше, от "бытийных". Уже в их среде находишь этот тип. Характер преступника, жизненный ритм объясним, виден через матрицу игры. Его жизнь тесно сопряжена с чувством фортуны, удачи. Интуиции есть в ней огромное место. Только она делает случай закономерным. Никакого поступательного накопления. Пан или пропал. День в карете, год пешком. Игровое восприятие жизни также мистичное. Многое из реальных мелочей и снов рассматривается как знаки. Он живет крайностями. На кон ставит все. Но даже в случае поражения он не теряет всего. Он сам распоряжается своей судьбой. Не раб. Игрок. Еще не вечер. Поживём — увидим. "Кто не играет, тот стирает", — часто говорят здесь.
Универсальный закон для всех времен и народов. Игра — есть вызов богам или сотрудничество с ними. Две касты. Всю историю. Каста игры и каста стирки. Как гравитация и антигравитация. Взлететь, оторваться — значит, войти в царство случая. Можно упасть и разбиться. Остаться на земле — значит, бежать от него. От случая, от полета, от вызова.
Игра формирует его субъектность, ассоциальность, если угодно. В ее сфере есть только две категории. Выигравший и проигравший. Более никого. Из пространства игры выходят первые враги государства, гражданского общества, коллективизма вообще.
Жизнь каждого из них — книга. Сплошные повороты и лабиринты. Книга настолько богатая, что время на чтение иных или на написание своей есть только в тюрьме. В момент дестабилизации этот игровой, чувствующий, хватающий на лету, никогда не выполняющий дважды во всех деталях одного и того же дела, тип будет последней надеждой "правильных" или приговором им. Когда красный свет будет гореть постоянно, выживут те, кто проходил на него при наличии зеленого.
Срок навязывает восприятие жизни как дороги. Отсюда возникает драматическое, очень часто трагичное чувство жизни. Это не может не подвигнуть заключенного на творчество. Особенно сильно здесь звучит поэзия. Как же много и достаточно оригинальных, проникновенных поэтов я встречал здесь. Все самородки, открывшиеся в тюрьме. Тюрьма закрывает двери, лишая физического восприятия свободы. Он находит выход все равно. Через окно или подвал. Он находит выход в сверхфизическое или подфизическое измерение свободы. Гораздо большей, чем он имел до срока. Более того, редко, но иногда, он доходит до того, что начинает воспринимать ту свободу, как тюрьму. Эти стихи могут тронуть, потому что пережиты. Многие становятся прекрасными художниками, ремесленниками. Чувство красивого в этих серых стенах, где красоту нельзя украсть, требует ее рождения. Тот, кто крал, начинает рисовать. Или писать. Кто-то находит свою свободу за этими решетками в искусстве, кто-то в религии. Отсутствие впервые своего дома здесь, где конкретна только сумка под нарой, требует постройки духовной крепости. Прочность фундамента и стен которой была бы ощутима во всех этапах и пересылках.
Я сравнивал преступников, только не случайных, а органичных, с не преступниками. Первые всегда мне нравились больше. Там понял — почему. Если просто сравнивать человека с человеком, преступник всегда богаче. Он весь перед твоими глазами. Он тотален сам в себе. Не преступник всегда беднее. Он не весь. Его продолжение — дом, работа, много чего. Беспомощен, ничтожен, неполноценен, если смотреть на него без этого. Как рак-отшельник, вынутый из своей ракушки. Вечный кочевник, преступник, анарх, изящен, слажен, целостен, пропорционален. Он весь в себе и полагается только на себя. Никогда не покидающее чувство опасности и вечная охота заставляют быть всегда в форме, как волка. Богач, лишенный своей машины, офиса и прочего, сотрудник МВД без формы, военный.., как смешна эта академическая публика без их столов, очков, кафедр и костюмов. Этот контраст заметен при сравнении террориста и солдата регулярной армии. Первый — весь, второй — часть.