Чернушенко вырастил, безусловно, лучший в стране большой русский хор. Каждый артист — творческая индивидуальность, а все вместе — слаженный коллектив мирового класса. Я принимал участие в том, чтобы добиться от правительства гранта для артистов Капеллы, писал президенту страны, и мне приятно, что усилия достигли результата.
"ЗАВТРА". Имя "Антоний Слонимский" уже прозвучало. Читатели знают творчество вашего отца, члена группы "Серапионовы братья", одного из крупнейших советских писателей Михаила Слонимского. Музыканты почитают вашего дядю — музыковеда из США. Откуда явился род Слонимских, давший такое обилие талантов?
С.С. Мои предки — выходцы из украинских и белорусских краёв. Давней своей генеалогией я занимался мало, так как отец мой не очень ладил с семьёй. Он ушёл добровольцем на фронт Первой мировой войны именно потому, что не слишком уживался с родными. Я знаю, что мой прадед был изобретателем вычислительной машины… Очень высоко ценю своего американского дядю — Николая (Николаса) Слонимского, с которым познакомился в 1962 году. Впоследствии по моей инициативе Союз композиторов неоднократно приглашал его в СССР. Это был большой друг русской музыки, сам русский музыкант, ученик Глазунова. Он эмигрировал после революции, сперва во Францию, а с приходом фашистов — в США. Там он оказался единомышленником самых серьёзных композиторов, а не шоуменов,— Айвза, Коуэла, Кейджа. С другой стороны, он неустанно пропагандировал русскую и советскую музыку. Сочувственно писал о Мясковском, Прокофьеве, Шостаковиче, Свиридове, причём в разгар "холодной войны"!
"ЗАВТРА". А о племяннике он писал?
С.С. Писал. Узнав мою музыку, оценил её высоко, но, естественно, старался сдерживать свои чувства, выступая в статьях и энциклопедиях.
"ЗАВТРА". Повлиял ли на вас Михаил Леонидович Слонимский?
С.С. Конечно, повлиял. Прежде всего тем, что, когда меня ругали несправедливо, он просил сесть за рояль и сыграть объект критики. И говорил: "Даже я, не музыкант, слышу выразительную, красивую мелодию. Как же авторитетные профессионалы, секретари Союза композиторов, ничего не услышали? Просто они решили напуститься на невлиятельного новичка, чтобы не претендовал на место в их рядах". Отец говорил, что всякое преследование только украшает биографию художника. Повлиял он и тем, что был преданным другом своих друзей — Зощенко, Шварца. Повлиял тем, что был заботливым наставником таких писателей, как Андрей Битов (ученик отца, которого я в этой комнате видел каждую неделю), Глеб Горышин...
"ЗАВТРА". Вы категорически утверждаете в своём трактате "Мысли о композиторском ремесле", что композитор должен жить жизнью своего народа. Переживать те же притеснения, поборы и оскорбления. Должен бывать в деревнях, разделять трудности крестьянской жизни, на равных общаться с тружениками городов…
С.С. Самая важная для меня мысль, что композитор должен быть не демократом, а частью демоса. Я не народник, а часть народа! Вы сами видите, как я живу — в тесноте, на 5-м этаже без лифта, в залитой сверху комнате, на ремонт которой у меня нет ни сил, ни средств, с испорченным сыростью роялем. У меня нет дачи, нет прислуги и секретарей. Но считаю, что, если бы жил в роскоши, ни одной ноты написать бы не смог. Композитор, как и писатель, пишет о сегодняшней жизни людей — реальных, а не гламурно-условных (о тех пусть пишут бездарности). С другой стороны, композитор создаёт новую реальность — идеальный мир, в котором душа человека выходит на поверхность. А наличие души предполагает и наличие совести. Только совестливый музыкант может создать человечную музыку. Мне кажется, что наличие совести доказывает наличие Всевышнего. В неодушевленном, сугубо материальном мире нет совести — её не имеют, например, цунами, тайфун или удар метеорита. Последовательные материалисты, следовательно, пропагандируют бессовестность. А в музыке совесть — главное начало.
Кстати говоря, когда проводили тесты среди политиков, выяснилось, что чаще всего они пользуются словосочетанием "как бы". Слово "совесть" — на последнем месте.