"ЗАВТРА". Существует радикальное мнение Владимира Мартынова о том, что композиторство вообще скончалось, будучи нежизнеспособным, искусственным явлением. По его мнению, писать сонату или симфонию сегодня может человек или глупый, или лукавый. С другой стороны, ряд московских и киевских деятелей, входящих в музыкальное объединение "Современная традиция", считают, что у большой музыки есть будущее, если она отринет элитарность и возвратится к классическим, заповедованным Глинкой, принципам общения композитора и народа. ваше мнение?
С.С. В искусстве нет и не может быть навязываемых лидеров, а есть индивидуальности. Все попытки вовлечь начинающего музыканта в сферу влияния какого-нибудь одного мэтра и подчинить его творчество влиянию одной узкой системы или стиля — нежелательны, ибо мешают развитию личности.
Мне кажется, что симфония — самая свободная и естественная форма музыкального излияния. Абсолютно неверно считать, что симфония — это схема. Давно прошли времена давления схемы на совершенно индивидуальные формы воплощения каждый раз новых, правдивых музыкальных мыслей. Мыслей о жизни и об идеале. Слушатели это прекрасно понимают, как понимали во времена Шостаковича. Я совершенно не жалуюсь сейчас на отсутствие аудитории. Те, кто, сами принадлежа к композиторскому цеху, пытаются запретить сочинять симфонии, сонаты или оперы — или завистники, или люди с недостаточным дарованием. Им трудно сочинять самим, и поэтому они пытаются запретить сочинять другим. Для "антикомпозиторских" теорий ровно никаких оснований нет, потому что каждая эпоха считалась эпохой кризиса в музыке. Почти каждые 20 лет объявлялось о смерти оперы или симфонии. Я помню времена, когда говорилось, что "вонючий симфонизм" кончился и надо писать только оратории. Это тоже, конечно, был перекос, появившийся под влиянием созданной в середине прошлого столетия популярнейшей оратории "Кармина Бурана" Карла Орфа. Мне очень грустно, что многие композиторы, считавшие себя русскими патриотами, подражали Орфу — сугубо немецкой остинатной музыке. Мне кажется, что гораздо ближе к славянским истокам творчество Богуслава Мартину, чешского композитора, творчество которого я обожаю. То, что сегодня Мартину почти не звучит, не означает, что искусство его не народно. Не всё действительное разумно и не всё разумное действительно…
Что касается языка и стиля, то я сторонник безгранично широкого спектра музыкальной речи. Считаю, что она не сузилась и не кончена, а, наоборот, может быть бесконечно расширена. Приближена к античной музыкальной речи. Мы ещё не достигли той широты высказывания, которая была уже в Древней Греции. В конкретном музыкальном выражении это означает союз и взаимодействие диатоники, хроматики и драматичных нетемперированных, четвертитонных приёмов. Это применялось уже в трагедиях Еврипида, это знал Пифагор, как-то сменивший в музицировании фригийский лад на ионийский, а ритм на спондей, и этим остановивший юношу, готового поджечь дом неверной возлюбленной. Уже в античности существовало этическое понимание всей Галактики музыкальных ладов. Положительное воздействие музыки во многом утеряно. Если сейчас сыграть на флейте напев Пифагора разбушевавшемуся молодчику, то он даст по кумполу флейтисту и разобьёт флейту. А вот отрицательное воздействие определённых ладов и ритмов на подсознание только развилось. Плееры с коммерческими (подчёркиваю: именно коммерческими) роком и рэпом исподволь уродуют душу, как и гармонический минор попсы и "шансона" с расхожими, банальными оборотами. Последнее часто выдаётся за истинно "русскую песню", но, в сущности, очень далеко от неё, будучи близким к цыганскому, а особенно одесскому блатному фольклору. Не надо это выдавать за русское!
Русская музыка всегда была в тесном союзе и с европейской, и с азиатской. Глинка дружил с Берлиозом, Листом, Шопеном. Вместе с тем он первым открыл "цивилизованному" миру восточную музыку — в "Руслане и Людмиле". Позже свои ориентальные шедевры написали Балакирев, Бородин, Мусоргский и Римский-Корсаков. Появилось даже выражение "Петербургский Восток". Снобы из особо тонких ценителей азиатской музыки пренебрежительно относились к этому направлению, пока на одном из собраний акынов — подлинных народных песенников — лектор не показал "Шахерезаду" Римского-Корсакова. Лектор боялся, что акыны разозлятся… А они стали наперебой доказывать: "Нет, это наша музыка!"