Пластинка как квинтэссенция доселе пройденного и созданного. Кстати, тенденция в независимой музыке — нечто похожее можно сказать в отношении последних альбомов Фёдорова, Скляра и многих других. Тем интереснее, что последует в дальнейшем.
"К привычному набору из авант-рока, джаза и сошедшего с ума городского романса тут добавился поистине сногсшибательный драйв — в каждой ноте, начиная с открывающей диск барабанной дроби и заканчивая низкочастотным хард-роком композиции с говорящим названием "Led Zeppelin", почти физически ощущается удовольствие, которое получают музыканты от самого процесса звукоизвлечения", — убеждает пресс-релиз.
Пластинка "Гуси-Лебеди" записана нынешним составом группы без привлечения сессионных музыкантов. Парадокс в том, что "Вежливый Отказ" — побочное занятие каждого из участников сообщества, чьи интересы простираются от лошадей до академического минимализма. Вполне возможно, что отличная форма музыкантов — следствие активной и разнообразной жизни вне "Отказа".
"Вежливый Отказ" — это коллекция "по краям" классической традиции, эпоса, авангарда. От Пушкина (с обязательной Ариной Родионовной!) до композиторов-минималистов. Мощный культурный бэкграунд не тормозит "Отказ", но служит питательной почвой. Да, классика, да, традиция, но надо двигаться дальше — словно говорят музыканты. Сила "Отказа" в гармонии между музыкальным материалом и культурным высказыванием. Главное отличие группы от большинства доморощенных "инди" — умение нетривиально мыслить.
За всем этим паноптикумом образов, стилей, цитат совсем не чувствуется вымученного расчёта. Проявления "кружка музыкальных изысканий" — это не "искусство для искусства", но всеобъемлющая вещь. Поэтому музыка "Отказа" развивается свободно.
Если верить филологам, одноимённая альбому сказка отображает обряд инициации, субъектом которой являются её герои. А образы гусей-лебедей восходят к мифологическим представлениям о птицах-психофорах (то есть переносящих души в загробный мир).
Так и "Гуси-Лебеди" — это довольно личный выход — здесь путь познания музыки превращается в путь самопознания, о чём пишет, например, композитор Владимир Мартынов.
1
(обратно)
Евгений Нефёдов АМАН И ОМОН
Я позвонил в Кузбасс 9 мая. Мой старый друг, Сергей Алексеевич, когда-то давно — молодой шахтер, а ныне уже седой ветеран, откликнулся на звонок по мобильнику моментально: наверное, трубку в тот день из рук и не выпускал. За моим московским окном грохотал и сиял Победный салют, поэтому голос товарища слышался приглушенно — а может, он просто уже устал от звонков…
— Да, родной, это правда, — сказал он в ответ на мои вопросы. — Да, на "Распадской". Сегодня ночью. Два взрыва — почти подряд. А вы там всё уже знаете?..
— Ничего мы не знаем, в том-то и дело. В "Новостях", как всегда, пробежались кратко, а всё остальное тут — праздник, веселье, песни, повтор президентского поздравления по всем каналам…
— Да уж, — сказал мой друг, — кому праздник, кому поминки… Много я всякого видел в шахте, но чтобы такое, да еще к этой дате! Извини, я перезвоню тебе как-нибудь позже. Тяжко…
Шахтеру тяжко всегда. Работа в шахте — самая трудная в мире, самая мучительная и опасная. Правда, в ответ на такие слова сейчас же найдутся авторы доводов о том, что, мол, зато и "бабки" шахтёры гребут лопатой — так почему им и не пахать при таком раскладе по-чёрному?.. Ну, насчёт "бабок", особенно в наше время, знатоки эти здорово привирают, а вот с выраженьем "по-чёрному" нечаянно оказались близкими к истине. Опускаясь под землю, никто из шахтёров и впрямь никогда не знает, поднимется ли обратно из чёрного подземелья — и так день за днем, год за годом — всю трудовую жизнь. Слова эти, правда, сейчас не в ходу: "трудовая жизнь", но чем реже они звучат, тем чаще случаи "трудовой смерти" — будь то в горящей шахте, на рванувшей плотине или в рухнувшем цехе завода… Понятие "охрана труда" себя тоже, видимо, изжило, поскольку охранники требуются теперь не рабочим, а их хозяевам…
Хозяева шахты "Распадская" не появились на месте трагедии. Собственник предприятия не обязан считать число жертв — он обязан считать лишь прибыль, пусть даже эти деньги и будут пропитаны кровью. Но кровь — подзабыли они — кровью же и смывается, хотя в Междуреченске, слава Богу, пока до этого не дошло. Просто сраженные горем вдовы, осиротевшие дети, потерявшие близких или друзей работяги с той же "Распадской", да и не только с нее, стихийно вышли на улицы и дороги шахтерского городка. Вышли, чтобы услышать хоть от кого-то: кто же виновен в гибели их кормильцев, как отнеслась к катастрофе власть, какие ее представители встретятся с ними в страшный, безумный час и скажут в их адрес хотя бы слова утешения…