Поэтому возникает вопрос: не был ли страшный 1933 год расплатой за не менее страшный 1917-й? Кстати, показательный момент: когда раскулачивали многих зажиточных, то у них часто находили разную барскую утварь (от сеялок до патефонов). Опять-таки, очень показательно — через некоторое время в стране наступит 1937-й год, ставший последним годом жизни многих творцов коллективизации. Причем ее главные организаторы — от наркома земледелия Я.А. Яковлева (Эпштейна) до руководителя Колхозцентра Г.Н. Каминского (Гофмана) — были расстреляны поголовно. Любопытно, что старый большевик Каминский на июньском пленуме ЦК (1937 год) категорически возражал против действий НКВД в отношении партийно-государственной верхушки.
Самих кулаков у нас принято считать абсолютно лояльными гражданами, пострадавшими всего лишь за свой "достаток". Однако многие кулаки были настроены враждебно в отношении власти. "В ходе военной тревоги 1927 г. органы политического контроля выявляли настроения различных социальных групп, связанные с ожидаемой войной, — пишет А. Мелия. — Наибольшую озабоченность вызывали настроения среди "кулаков", белых офицеров, реэмигрантов, бывших участников восстаний, "реакционного духовенства" и сектантов. Среди этих групп были распространено… желание воспользоваться войной для свержения существующей власти. В докладах органов ОГПУ… приводятся такие… высказывания: "если только нас не переарестуют, то пойдем воевать против советов"… "война неизбежна и необходима, так как советская власть для крестьян неподходящая. Если бы только возникла война, то мы обязательно многих загнали бы в землю"… "опять сделаем восстание, но не так, как делали в январе 1924 года, сейчас придут иностранные войска". ("Большой террор" и мобилизационное планирование").
Память пострадавших почитать надо, но при этом нужно избавиться от "перестроечных" мифов, которые однозначно делят общество на "безвинных жертв" и "сталинских палачей".
1
(обратно)
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Ведущая передачи вкрадчивым голосом начитавшегося рекомендаций Дейла Карнеги, увещевает, буквально совестит слушающих: "Мы должны доверять друг другу и окружающим. Общество поразил дух недоверия, повсеместно царит атмосфера подозрительности.
Но нужно раскрыть свои сердца друг другу".
Я устыдилась, прослушав! Боже, просто в мой адрес! Звонят в дверь, звеня монистами, говорят: мол, мы социальные работники, предстоит обмен денег. Мы можем взять у вас суммы, произвести финансовую операцию, чтобы вы не мучались в очередях, и принесём. Я, поражённая духом подозрительности и атмосферой недоверия, деньги на обмен не отдала.
Да и когда радостный парень (это он, оказывается, за меня радовался), подскочил на улице, схватил свободную от сумки руку, стал трясти, крича: "Поздравляю, вы выиграли! Заплатите мне только полторы тысячи налога за товар, и прекрасный фен — ваш!" — я руку вырвала, опять-таки, по причине подозрительности и недоверия.
И жалко стало вот сейчас, на диване, после прослушанной лекции о необходимости доверять друг другу, денег, проплывших мимо (крупная сумма, судя по толщине кошелька в руках у парня, была). Просто под ногами валялись. Не под моими, парень прямо перед собой нашёл. Но, увидев, что я рядом, решил поделиться с ближним. Так и сказал: "О, девушка! Смотрите, я нашёл, давайте поделим, а то мне неудобно всё самому грабастать. Вы же тоже видели, вам тоже полагается". Я говорю: мол, мужчина, будьте в одиночестве счастливы! А ведь счастье было так близко! А виной тому, что упущено целое состояние — подозрительность и недоверие.
И очень подозрительность как-то раз подвела меня в вагоне метро.
Идёт лицо, похожее на лицо цыганской национальности, впереди него идут мальчик и девочка, совсем не похожие на цыганскую национальность: беленькие, голубоглазые, вид запуганный. Мужчина плачущим голосом: "Помогите, мама умерла, все мы больные, нам нужна операция, дом сгорел, деньги украли…" Одним словом, 33 несчастья обрушились на мужика. Мне хотя и дальше надо было ехать, я, поражённая вирусом недоверия и подозрительности, вышла за ним. Он хотел успеть в следующий вагон шмыгнуть на остановке, а я говорю, мол, мужчина, я готова оказать скромную помощь, но нельзя ли посмотреть на ваш паспорт, где там дети вписаны. Может, и их документы при вас?