"Моя совесть чиста, поскольку я ею не пользуюсь",— может сказать о себе любой персонаж "Арены жизни".
Вот с небес спускается новый предводитель заведения — Сила Терентьевич (заслуженный артист России М.Басов). Словно писатель уже тогда предвидел явление Горбачева, с его бессмысленным словоизвержением, самолюбованием: "Сила совершившихся фактов, без сомнения, не подлежит отрицанию. Факт совершился — следовательно, не прИнять его нельзя. Его нельзя не прИнять, потому что он факт, и притом не просто факт, но факт совершившийся".
"Силен только вами, господа-товарищи",— говорит он ликующей толпе, и понимаешь: так оно и есть! Именно мы, вольно ли, как те подпевалы, что восторгаются любой произнесенной галиматьей: "Какая ясность ума!" Или невольно, не выражением своей отрицательной реакции, равнодушием, как молчаливые наблюдатели, нарисованные зрители цирка, "сидящие" на сценических декорациях, давали и даем силу этим ничтожествам. Не случайно эту же фразу произносит и сменивший Силу Кондратьича следующий глава заведения Многоболтаев (народный артист России Н.Губенко), опять-таки свалившийся с небес. Он сразу попадает на постамент, во все время пребывания на котором остается привязанным на лонжи, демонстрируя зависимость и неустойчивость, откуда и рыкает: "Не так сидите!" И далее, не приходя в состояние устойчивой вертикали, правит народом, распоряжаясь: "…полагается небесполезным подвергнуть расстрелянию нижеследующих лиц… (Лиц, коих небесполезно подвергнуть, немало, в том числе) …кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца благонамеренных обывателей". И мы помним, как оппозицию, огорчавшую власть "угрюмым очертанием лица", расстреляли в центре Москвы.
"Научились жить свободно под усиленной охраной", — ликует народ. "Реформа — это такая вещь, если завелась, все подточит". Это напрямую о наших реформах!
"Бунтовать изволите?" — грозный рык бесцветного, неэмоционального, безапелляционно изрекающего банальности с видом "посвященного" доктора в кимоно (Д.Петров), которому подчиняются все. И угодливый ответ "бунтарей": "Да-с. Желательно бы".
Не только сила страха причиной такому поведению, но и умело подбираемое для каждого потенциального "бунтаря" меню, в которое, с учетом вкусов и пожеланием клиентов, включены изысканнейшие деликатесы. Каждый сидит со своей тарелкой, каждому выдают сладкий кусок. А в случае особой необходимости в ход идет и гипноз: "Спать! Жрать"! "Доктор" протягивает тебе примирительно или приятельски руку, поддавшись на этот дружеский жест, ты — ловкий приёмчик дзюдоиста— оказываешься распластанным на полу. Он уверен во вседозволенности, в праве на беспредел. То он на сцене, то уже — в телевизоре.
В спектакле много цирковых номеров. Но при обилии зрелищных эффектов— тут и жонглирование, и акробатика, и демонстрация фокусов — нет ощущения перенасыщенности. Такое обилие пищи для ума не создает впечатления перекормленности, нет несварения. В этом большое мастерство и чувство меры постановщика. И чувство русского театра, лучшие традиции которого здесь соблюдены: гражданская позиция, социальная значимость. Да и по части, что называется, технической, следование лучшим традициям: всех на сцене видишь, текст каждого четко слышишь.
Спектакль создан слаженным коллективом, гармоничным ансамблем, создает цельное ощущение. Ты смеёшься, грустишь, размышляешь… Режиссеру удалось распределить и текст, во многом афористичный, и трюки, и спецэффекты, которыми изобилует действие, так ровно, что нет проседаний или неуместных взрывов, которые сбили бы ритм действия.
Для каждого персонажа у постановщика нашлись яркие краски, жесты, реплики. Прекрасна игра актеров, обладающих и драматическим, и сатирическим даром. Они в одном спектакле в каких-то сценах демонстрируют яркую индивидуальность, а там, где нужно — сливаются с массой, становясь "как все". При этом гротеск цирковой постановки не затмевает тонкие переливы чувств и настроений драматического действия. Ни один актер не обречен на печальное для профессиональной самореализации "Кушать подано".