Возле мечети мы присели на скамеечку насладиться пейзажем. Вокруг фотографировалось несколько семей. Бегали с воздушными шарами дети.
— Приезжие? — улыбнулся сосед. — Хорошо, да? Не верится даже.
Он обвёл рукой площадь.
— Раньше здесь всё по-другому было. Тут парк имени Чехова. Там библиотека и кинотеатр. Здесь, где мы сидим, везде жилые дома. А в той стороне — площадь Ленина.
— А дворец Дудаева?
— Здание Совмина? С той стороны мечети. От него после штурма одни обугленные стены остались. Недолго стояло. В 96-м году его взорвали.
Мы поинтересовались, где мужчина пережил военное время.
— В Грозном, где же ещё?
— Неужели здесь можно было жить?
— Тысячи людей пережили обе войны в Грозном.
— А русские в городе сейчас остались?
— Есть. Но мало. Большинство бежало ещё перед первой войной. Но кто-то остался.
Согласно официальным данным, население Грозного в 2009 году составило 231 тыс. человек. 99 % — чеченцы. 0,7% — русские (то есть около 2 тысяч человек). Во время учёта в этот список занесли и всех военнослужащих, находящихся в городе. Русских жителей Грозного мы тоже встретили.
"ЗДЕСЬ Я РОДИЛСЯ"
Сразу за Сунжей стоит небольшая белоснежная церковь. Храм Михаила Архангела. Основана она в 1892 году терскими казаками. Во время первой войны была практически разрушена, а её настоятель — отец Анатолий Чистоусов — похищен и убит. Восстановлена и полностью реконструирована совсем недавно.
Войти на территорию храма нам удалось только через железные ворота, которые отперла изнутри пожилая женщина. Тут же сидела охрана — несколько командированных омоновцев: местные русские до сих пор относятся к коренному населению с подозрением и ощущают себя во враждебной обстановке.
Внутри храма не было ни одной зажжённой свечи. Показатель того, что прихожане заходят сюда нечасто.
— Тем не менее, русские стремятся в храм, — рассказал нам молодой священник Григорий.— В вере находят и утешение, и поддержку. На Пасху, например, пришло около 200 человек.
Наведываются в церковь и мусульмане: поставить свечки, попросить помощь от заговора, просто посоветоваться с батюшкой…
Самый прилежный прихожанин храма — мужчина по имени Михаил. Его мы встретили у клироса. Очки с толстыми линзами, потрёпанная одежда, разорванные ботинки. Он долго не шёл на диалог… А потом рассказал, что обе войны пережил в Грозном, что когда работал экскаваторщиком, то копал братские могилы для русских солдат. Живёт только благодаря храму, а так "помер бы давно".
— Жилья у него нет, — добавила служительница. — Живёт в деревянной коробке, избушке без окон и без дверей.
— А как же зимой? — спросили мы.
— Тряпками занавешиваю, — ответил Михаил.
— А работаете где?
— Кто меня возьмёт? Убираю двор семье одной. Терпят ещё.
— А друзья есть?
Михаил промолчал.
— А жена?
— В Подмосковье, в доме для инвалидов.
— Что ж вы туда не уехали?
— Везде одно. А здесь я родился.
Когда мы уходили, то протянули Михаилу деньги.
— Возьмите.
Он спрятал руки в карманы.
— Не надо.
ОТПРАВНАЯ СТАНЦИЯ
Видимых следов войны в Грозном почти не осталось. Несколько стен со следами от пуль. Бетонные "стручки" на окраинах. Железнодорожный вокзал — некогда район боевых действий — недавно капитально отремонтировали. Он радует взор розовыми тонами фасадов, сверкает новенькими пластиковыми окнами. Однако рядом царапают глаз и "бастионы" тех далёких боёв — "рваные по пояс" дома. Поломанные плиты, кирпичная крошка, разверстые зевы подвалов. Внутри развалин до сих пор слышны топот, стуки и крики — там играют в войну дети.
Атмосфера здесь совсем не похожа на привычную городскую, с шумом и суетой. Тихо. Несколько милиционеров следят за порядком. В окошечке справочной скучает сотрудница РЖД. Вот раздаётся гудок и к платформе подходит 685-й поезд. Из вагонов высыпает десятка полтора пассажиров, но скоро исчезают. Снова тишина.