Её глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Её глаза — как два обмана
Покрытых мглою неудач...
Когда потёмки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза.
Но вернёмся из той дальней дали, от Николая Заболоцкого в наши дни.
На страницах "Нашего современника", "Завтра", "К барьеру!", "Литературной газеты" продолжается обсуждение наших отношений с Польше, и в том числе — трагедия в Катыни. Правда, при этом порой делаются весьма странные заявления. Так, Алексей Балиев, клеймя "военную авантюру большевиков", пишет в "ЛГ": "Стремление Советской России привнести в Европу революционную бурю привело к широкомасштабной советско-польской войне". Ты глянь!.. Поляки превосходящими силами вторглись, углубились на сотни километров в чужую землю, захватили Минск, Киев, множество других городов, огромную территорию, а Советская Россия вынуждена была вышибать их — и она, родина-то наша, представлена виновницей широкомасштабной войны. И дальше в неуёмном восторге: "Польша не только отбила наступление, но..." Да кто начал-то "наступление"? Кому пришлось его отбивать?..
Мне довелось ещё осенью 1992 года писать в "Советской России" об этой трагедии. Поводом послужило то, что на проходившем тогда в Конституционном суде процессе по иску КПСС к президенту Ельцину о незаконности его указа № 1400 о запрете компартии (ныне некоторые авторы почему-то называют это "дело Ельцина" "делом КПСС") были представлены копии документов по Катыни. Приволокли эти копии в Суд два ельцинских прислужника — Сергей Шахрай, тогда высокопоставленный чиновник, и адвокат, до сих пор упорно именующий себя Макаровым. Они требовали приобщить копии к делу, но Суд их домогательства отверг. Первый прислужник куда-то сгинул, а второй, утратив половину тогдашней корпуленции, до сих пор сидит в Думе, как Макаров, и поучает нас, как надо жить. Другим поводом послужила для меня статья "Вся правда о Катыни" в еженедельнике "Русская мысль" (Париж. 23 октября 1992) некоей Лидии Костромской из Варшавы.
Я писал в примирительном духе, о чём свидетельствовал и заголовок статьи — "Преклоним колена, пани". Статья кончалась так: "Польша — страшная и радостная страница моей солдатской юности. Русским жолнежем-освободителем с автоматом в руках я пришёл на вашу землю, пани Костромская. Белосток... Кнышин... Ломжа... Августов... Мы шли по вашей прекрасной земле, то спотыкаясь от усталости, то падая под пулями, то с отчаянным криком "Ура!"... Я писал эта статью долго и трудно. Заканчиваю 1 ноября, в воскресенье. Вчера у нас, русских, была родительская суббота, день памяти усопших. Сегодня у вас, поляков, праздник Всех Святых, тоже день поминовения. Как близко совпало! Снимем шапки, преклоним колена и помолимся, пани, у наших и ваших могил на чужих, но близких языках..."
И ВОТ прошло почти двадцать лет. Где ныне пани Костромская? Не она ли, став Генеральным прокурором Польши, в 1998 году ответила на наш запрос: "Следствия по делу о якобы(!) истреблённых пленных большевиках в войне 1919-1920 гг., которого требует Генеральный прокурор России, не будет". Почему? Не будет — и всё! Не было никакого истребления! Нет, это не Костромская, это пани Хана Сухоцкая.
У той моей давней статьи было два эпиграфа: "Очень важно не дать замолкнуть Катыни. Поэтому все донесения, связанные с Катынью, должны подогреваться и сегодня. Геббельс" и "Это дело было триумфом Геббельса. Черчилль". Да и без этого ясно, что неверно говорить "польская версия катынской трагедии", точнее — "немецко-польская версия", и совсем точно — "фашистско-польская".
В.Сухомлинов пишет в "Литературной газете": "Казалось бы, мы можем гордиться, что наша страна принесла извинения Польше". Вы можете, сударь, даже четыре раза подряд прогордиться, ибо перед поляками расшаркались все четыре президента. Их бы и надо назвать, а не страну, да непременно уточнить: "они принесли извинения, признав за истину фашистско-польскую версию трагедии.
Пожалуй, самым примечательным действом на тему Катыни в фашистско-польской версии были двукратный показ по российскому телевидению одноименного фильма Анджея Вайды и обсуждение его нашей интеллектуальной улитой.