Не многие из названных господ полностью приняли реальность, стали её частью, то есть, собственно, творцами её. Большинство, повторяю, склонно было устраняться, чего-то ждать, не участвовать…
Конечно, любое путешествие обретает смысл, когда существует надежда на возвращение. Пусть эта надежда мала, но она должна быть. Но беда-то в том, что жизнь человеческая, как и сама история, — есть путешествие без возвращения. Возврата нет! Уповать даже на остановку и передышку — не приходится!
Посему бессмысленно искать в будущем прошлое. Нужно искать в настоящем будущее. Высекать, извлекать, выпаривать, вылущивать, выдергивать наше будущее из того, что мы имеем теперь.
Сегодня на повестке дня — жара! Жара как симптом, жара как бедствие, жара как ресурс.
Несколько лет назад перспективы глобального изменения климата казались мне менее драматичными для нашей страны, чем сегодня:
"Покуда в Европе ревут ураганы, волоча по улицам Лондона сорванных с цепи бульдогов, крутя в небе над Парижем вырванные страницы дневника Жюль Верна, в бесстыжей Москве ученые заговорили, что центром глобального потепления станет именно Россия. Сделанный ими беглый анализ привел к возникновению чудных, сказочных картин будущего. Якобы дыхание миллиардов уст человечества, испарения промышленных предприятий и лихие брачные танцы колоссальных океанических течений — все это вкупе приведет к изменению климата на планете Земля. Знаменитые побережья двух Америк станут непригодны для жизни: они будут частично подтоплены, но, главное, падут жертвой вековых заморозков. Калифорния превратится в промозглое болото, чего не скажешь, например, об Италии, на склонах которой будут произрастать, пусть не апельсиновые деревья и не оливы, но священная морошка и морозоустойчивый карликовый лавр. Остекленевшее Средиземное море по-прежнему будет привлекать к себе десятки тысяч туристов — но теперь уже любителей санок и фигурного катания. При этом хвойную мерзлоту Сибири заменит цветение бескрайних лиственных рощ. А Ледовитый океан, сбросивший с себя вековой панцирь, откроет круглогодичный корабельный трафик. Русский Северный морской путь станет самым оживленным на планете — тысячи яхт, сухогрузов и теплоходов будут сновать вдоль оживающей рваной кромки старого материка. Тогда среди лип и дубов Тверского бульвара все чаще начнут встречаться пальмы, а племя диких мартышек найдет себе приют в переплетениях темной растительности Нескучного сада. Тогда в напоенном влажным зноем зеленом московском воздухе русским Тадж-Махалом будет плыть струящийся призрак Большого собора Донского монастыря, а черные воды Патриаршего пруда затянутся тонким орнаментом кувшинок и лилий…
И тогда мы, русские, изменимся — станем более терпимыми к самим себе. Все реже станем задумываться о смысле жизни, оставляя чернокожим жителям занесенной снегами Африки счастье сидеть в телогрейке у печи и, прополоскав горло самогоном, петь долгие песни, повествующие о потерянном рае. Мы станем загорелыми пловцами, ловцами речного жемчуга…" и т.д.
Увы, новая климатическая реальность обернулась к нам не только соблазнительными субтропическими зорями, но грандиозными лесными пожарами, великой сушью и гибелью урожая.
Жара — это как раз то новое, с чем надо работать. Возможно, мы имеем дело не с аномалией, не со случайностью, не с вывихом расшалившейся природы, а со свежей, недавно установившейся нормой. И никакого возврата к былому доброму времени, увы, не случится…