Теперь мы знаем, какое значение в ранние советские годы имели Книга, Кино, Спектакль, это целая эра. Постановка оптимистических трагедий Вишневского лучшими режиссёрами того времени, книги, с помощью которых стартовала советская власть, вся советская эра, удивительная авангардистская живопись Петрова-Водкина, Филонова, поразительная конструктивистская архитектура Мельникова, у которого учился весь белый свет.
Эпоха революционного порыва была сопряжена с появлением новых форм искусства. Искусство становилось частью нашего обновления и нашей революции.
Что такое книги и песни времен войны? Или такие спектакли, как «Русский вопрос»? Что такое песни Пахмутовой, сопровождавшие собой новый период освоения целины или наших таёжных дебрей? А как закрывалась советская эра? В период перестройки в свет вышли романы, которые закрывали советский период. «Белые одежды» Дудинцева, «Дети Арбата» Рыбакова, «Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Астафьева. Всё это книги, завершавшие ворота советской эры, они играли огромную роль в ту бурную, восприимчивую к искусству пору.
В новые времена, когда изменилась идеология, радикально изменились представления о смысле человека, о типе общества, в котором этот человек действует, изменилась роль и функция искусства. Современный человек ориентируется не на подвиг, не на творчество, не на полёт, не на жертву, он ориентируется на комфорт, на потребление, на гедонизм. Лучшим человеком считается богатый, наиболее достойным — тот, кто сумел обеспечить комфорт и потребление, небожителями считаются наши миллиардеры и они создают вокруг себя культуру миллиардеров, их среду, искусство. Искусство развлечения, наслаждения, искусство, знаменующее все формы наслаждения, включая самые мучительные, изнурительные и декадентские, такие как наслаждение распадом, грехом. Вот одно из важнейших направлений современной либерально-буржуазной культуры.
Достоевский ввёл в обращение такую категорию, как подполье. Человек — это огромное, уходящие в глубину подполье, куда можно спускаться вплоть до самых тёмных глубин. Современная культура, в самых интенсивных и лучших своих проявлениях, спускается вниз по лестнице, она уходит в это подполье, спускается из области ума, сердца в область паха, желудка и ещё дальше, в самые инфернальные сферы, это продвижение к тьме может быть бесконечным. Отсюда и дух величайшего поражения человечества перед лицом брошенных ему вызовов.
Помимо человеческого подполья существует и уходящий бесконечно ввысь коридор, где человек, преображаясь, приобретает всё новые и новые способы постигать вселенную, небо, добро, Бога. Человек бесконечен в своём освоении добра и зла, тьмы и света. Может ли преображение нашего общества, улучшение его, избавление от страшных деформаций и пороков, основываться на культуры тьмы? Мне кажется, этот вопрос риторичен. Нет, конечно же, нет.
А.П. Что же делать, если сегодня хорошо продаётся страх, если сегодняшняя культура хорошо продаёт пороки, насилие? Нам говорят, что нельзя навязывать современному человеку какие-то не свойственные ему и не востребованные им формы культуры. Это есть насилие, отсутствие либерального подхода к явлениям культуры.
Е.Д. Вы же сами сказали, что страх предлагается на продажу, становится товаром, его рекламируют, его тотально навязывают; и все остальные формы культуры декаданса и распада не востребованы простым человеком, они ему навязаны. Человек воспитывается таким образом, чтобы стать потребителем порока, страха и самых отвратительных форм проявления человеческой личности.
Культурная политика в эпоху модернизации, на мой взгляд, должна сопровождаться ущемлением, а может быть, даже подавлением торговли пороками и грехом.
Каждый раз народный порыв, общенациональный подвиг, общенародное одоление беды сопровождалось появлением в русской культуре целых ансамблей книг, музыки, театральных произведений, восхитительных скульптурных творений. Русская классика — это хранилище удивительных духовных форм, в которых народ каждый раз одерживал победы над своими противниками, напастями и бедами. То же можно сказать о русской народной песне, о русском романсе, о русской классической музыке и классическом театре. Русская классика находится в загоне. Её почти не видно на телевизионных экранах, почти перестали звучать русская народная песня, русский романс и русская опера. Всё это заменили другие формы музыкального и драматического искусства, направленные на подавление, на изнурительное прозябание.
Я видела, как люди плачут во время концертов Хворостовского, исполнявшего русские народные песни и романсы. Наш зритель с наслаждением смотрит не исковерканные псевдоавангардом русские пьесы Островского, Толстого, Горького. Мне кажется, что в этот начинающийся модернизационный период в наш оборот должна вернуться русская классика, вновь должны зазвучать русские народные песни, романсы, вновь появится те классические произведения, которые способны оживить глубинные народные коды.
А.П. Не значит ли это, что мы покидаем поле современной культуры и обращаемся вспять, начинаем жить культурными реликтами? Ведь всякое общественное обновление, рывок в будущее сопровождаются новым искусством, новыми формами, новыми книгами и новыми героями.
Е.Д. Когда я говорила о классике, русской и советской, я имела в виду воссоздание того фона, который был разрушен, что превратило нашу духовную жизнь в пустыню. Деиндустриализация, о которой недавно говорил премьер-министр Путин, сопровождалась декультуризацией нашей страны, была стёрта драгоценная, многослойная культура советского и досоветского периода. Восстановление и воссоздание этого изначального культурного слоя являются гарантией культурного развития в будущем.
Я абсолютно согласна с теми, кто утверждает, что развитие новых технологий, появление новых научных школ, новых представлений о вселенной, о физическом мире, о психике человека, сопровождается и будет сопровождаться новыми авангардными эстетическими формами и свершениями. Как только процесс модернизации захватит значительную часть нашего общества, возникнут абсолютно новые конфликты, абсолютно новые схватки, потрясающие сюжеты, где архаика борется с модерном, вступает с ним в удивительный синтез и симбиоз, где возникают новые герои, новые лидеры и проявляются новые типажи как положительные, так и отрицательные. Вокруг этих конфликтов будут создаваться тексты, писаться пьесы, начнут возникать новая драматургия и новая культура. Ведь если взглянуть на самые интересные, интенсивные произведения современных писателей, то мы обнаружим в них поразительное однообразие в ощущениях. Это ощущение тоски, печали, безнадёжности, это романы-антиутопии, наполненные либо горечью поражения, либо едким сарказмом и тотальным нигилизмом. Все эти романы о лишних людях. Сегодняшний герой — это лишний человек, гораздо более лишний, чем Печорин или Онегин.
Введение этих лишних людей в оборот, превращение их из отчаявшихся скептиков в творцов само по себе увлекательное сюжетное действие. Современный человек, прошедший через реформы 90-х, это одичавший человек, отключённый от прошлого и не подключённый к будущему. Мне кажется, что начавшееся в школах осторожное изучение основ православной культуры, которое вызывает такой протест и сопротивление части либеральной интеллигенции, это положительное явление, наращивание в одичавшем и обездоленном человеке его корня, глубинных связей с собственной историей и со смыслами, сопровождающими всё наше великое прошлое.
Новое искусство и новая культура будут предложены нам не лабораторными творцами и художниками, запертыми в колбы своих профессиональных цехов, они будут рождаться в бурлящей общественной реальности.