Трудно сказать, разумно ли поступил князь, оставив столицу. С одной стороны, ведь Александр Первый тоже не был в Москве, когда на неё шёл Наполеон, а Кутузов и вовсе сдал её на разгром и сожжение. Но, с другой, ведь за Дмитрием последовал не только митрополит, а потянулись ещё и знатные да богатые. Это возмутило москвичей, решивших защищать город. Они ударили в набат, собрались на вече и решили вооружаться и не выпускать никого из столицы. Пытавшихся выехать закидывали камнями и отбирали имущество. Ах, как это похоже на памятные октябрьские дни 41-года!.. Именно так было на шоссе Энтузиастов, ведущем на восток из столицы. А тогда, между прочим, великий князь всея Руси Иосиф Виссарионович стольный град не покинул, а издал мужественный приказ: "Сим объявляется, что с 20 октября 1941 года в городе Москве вводится осадное положение ..."
И в те далёкие августовские дни город стал спешно готовиться к обороне. Дело возглавил молодой князь Остей, внук великого правителя Литвы Ольгерда и сын Андрея Ольгердовича Полоцкого, героя Куликовской битвы. За короткий срок город хорошо подготовили к защите. День за днем ордынцы штурмовали его, но под градом стрел, камней, кипящей воды и смолы — всё тщетно! Тогда-то отчаявшийся Тохтамыш и пошел на хитрость. Он возгласил москвичам: "Даёшь ускорение! Больше социализма! Нет зон, закрытых для критики! Вперёд, Россия! Удвоим ВВП!"
Нашлись два братца — суздальские князья Василий и Семён, тогдашние Познер да Сванидзе, которых послал хан в Кремль. Они божились, крест целовали, на партбилетах КПСС клялись: "Верьте хану! Ничего не бойтесь! Он добра Руси хочет. Азия нам поможет..." И что же? "Увы, им поверили! — пишет А.Соколов, — в покинутой князьями, лучшими боярами и митрополитом Москве не осталось ни крупных полководцев, ни достойных дипломатов. Не искушенные в коварстве москвичи во главе с отважным, но недалёким Остеем дали себя обмануть".
В одном пункте позволю себе не согласиться: как так неискушенные в коварстве? Это после почти двух-то веков ига?.. О, Русь моя!.. И что последовало? Продолжу цитату: "В тот же день 26 августа около пополудня открылись городские ворота. Из Кремля вышла торжественная процессия. Впереди шёл князь Остей. За ним следовало духовенство во главе с настоятелями монастырей и протопопами кремлёвских соборов, неся иконы, кресты и хоругви. Тут же были оставшиеся в Москве бояре, купцы, весь цвет города с богатыми дарами хану. Но как только процессия отошла от Фроловских ворот (ныне ворота Спасской башни. — В.Б.), татары схватили Остея и убили. Затем напали на Крестный ход. Изрубив священников, чернецов, игуменов — всех, кто вышел из города, ордынцы ворвались в Кремль... Началась бойня. Не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. По словам летописца, в городе воцарились "рыдания и вопль мног, и слёзы, и крик неутешаемый, и стенания многие, беда нестерпимая, нужда ужасная, страх и ужас, и трепет, и дрожание, и срам, и насмешки над христианами от татар". То есть всё то, что ныне мы видим и слышим не в Москве только, а по всей Руси, за исключением маршрутов, по которым путешествуют и шествуют Путин и Медведев. Единственное отличие состоит в том, что у Тохтамыша не было телевидения и газет для глумления над христианами.
Или кто сомневается? Тогда ещё одна цитата: "Сибнефть" была приобретена Абрамовичем на залоговом аукционе за 100 миллионов долларов. А потом государство, продавшее лакомый кусок общенародной собственности за бесценок, выкупает ёй по цене в 130 раз дороже!" Это не из "Задонщины", это не летописец Пимен, а советский академик Олег Тимофеевич Богомолов, член КПСС с 1950 года. О чем он сказал, как не о немыслимо богатом преступном даре кремлёвских князей хану Тохтамышу? Если одного этого примерчика об иге кому-то мало, то пусть хотя бы посмотрят по телевидению передачи, в которых не красуются Путин и Медведев.
Так что ж, бесполезна была победа на Поле Куликовом? О нет! Это же первая такого масштаба победа. Весть о ней дошла даже до немецких земель. Прав Вадим Кожинов: "В 1237 году на Русь обрушилась концентрированная мощь всей Азии". Как в 1941-м — концентрированная мощь почти всей Европы. И по своему значению Куликово поле можно поставить в один ряд со Сталинградом. Народ и его войска обрели веру в себя и увидели: врага можно бить! его можно изгнать! Другое дело, что в первом случае в силу множества причин потребовалось ещё сто лет до того дня, когда Иван Третий порвал басму хана Ахмата и уже навсегда выставил из Кремля его послов, а во втором врага вышибли с Советской земли, и всего через два с небольшим года он подписал басму под названием "Безоговорочная капитуляция".