Некогда Вадим Валерианович Кожинов справедливо заметил: "Песня — это что-то бесспорное. Слово всегда может быть оспорено, каждое слово вызывает "противослово", а вот песня, если, конечно, настоящая, может вызвать в человеке из небытия народную историческую память".
Наверное, именно поэтому так долго, страшно и беспощадно давили и давят и, наверное, будут давить русскую песню на всех радио- и телевизионных каналах сначала перестроечного Советского Союза, а затем и рыночной Российской Федерации, предлагая зрителю и слушателю мириады альтернативных и синтетических заменителей, в диапазоне от всеобщей эстрадной "попсы" до "крутейшего" рока, от западной, восточной и прочей "этники" до псевдонародных ансамблей, исполняющих шлягеры наподобие "Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо — может, дам, может дам, чё ты хошь", или "Коротаем мы ночи длинные, нелюбимые — с нелюбимыми..."
Вся эта "тяготеющая масса", словно опухоль, не только "забивает" сознание людей, но и массово отталкивает их от русской песенной традиции, превращает в пассивных слушателей-потребителей "музыкального продукта".
Конечно, такие песни, как "То не вечер...", "Отговорила роща золотая...", или даже "Ой, мороз, мороз, не морозь меня...", — вечно живая классика, но они всё-таки были созданы в прошлом.
А "Песня о комбайнёрах" и "Ромашки" — это наше настоящее. Будучи хотя бы единожды услышанными, они не просто "цепляют за живое", а продолжают звучать в душе.
Две — да, пока всего две — лучшие песни Игоря Растеряева (он же — "Че Гевара"), питерского актёра с волгоградскими корнями, — как раз из этого, пробуждающего народную историческую память, ряда. Наверное, совсем не случайно они появились именно сегодня, когда властные либералы почти открыто провозгласили лозунг "За Россию без русских!", а самих русских буквально пытаются лишить имени, повсеместно заменяя "россиянами" и выпуская даже школьные учебники "российского языка".
Причём не просто появились, а сразу получили всеобщее признание и распространение. Потому что после долгих лет молчания в них просто и бесспорно высказалась та самая "народная душа", существование которой отрицалось и отрицается всеми идеологами "рыночных реформ". Но что они смогут возразить против этого?
РОМАШКИ
Весь день по небу летают
Какие-то самолёты.
Они на отдых в Паттайю,
Наверно, возят кого-то.
А я один в чистом поле
Иду-бреду по бурьяну
К погибшим от алкоголя
Друзьям Ваську и Роману.
У меня лежит
Не один товарищ
На одном из тех
Деревенских кладбищ,
Где тёплый ветерок
На овальной фотке
Песенку поёт
О палёной водке.
Себе такую дорогу
Ребята выбрали сами.
Но всё же кто-то, ей-богу,
Их подтолкнул и подставил,
Чтоб ни работы, ни дома,
Чтоб пузырьки да рюмашки,
Чтоб вместо Васи и Ромы —
Лишь васильки да ромашки.
У меня лежит
Не один товарищ
На одном из тех
Деревенских кладбищ,
Где тёплый ветерок
Скачет изумлённо,
Синие кресты
Помня поимённо.
Но все слова бесполезны,
И ничего не исправить.
Придётся в кружке железной
Букет ромашек поставить.
Пускай стоит себе просто,
Пусть будет самым красивым
На деревенском погосте
Страны с названьем Россия.
Ничего тут уже не возразишь. Всё так, как спето. Без надрыва, без каких-то пустых угроз "врагам России". У нынешней России, как известно, нет врагов. "Сучка Кондолиза Райс" и "отребье натовское", упоминаемые в "Песне о комбайнёрах", — не враги, по большому счёту. У нас, русских, главный сегодня враг — всё-таки мы сами, когда одни довольны тем, что летают на отдых в Паттайю, а другие неприметно и одиноко гибнут — не только от палёных водок, а от утраты смысла своей жизни...
Конечно, таких песен их автору, что называется, не простят. Конечно, то "чисто поле", в которое он, русский комбайнёр с ромашками, вышел, является сегодня полем жестокой, беспощадной и неравной битвы. Но и полем русской Победы. Таким же, как Куликово, Бородинское или Сталинград, откуда родом Игорь Растеряев.
(обратно)