МЕЧТА О НОВОМ МИРЕ
"ЗАВТРА". Глеб Рудольфович, хочется начать с названия твоего нового проекта "Глеб Самойлоff &The Matrixx"". Мы уже отмечали, что исторически "Johnny Kidd & The Pirates", "Adam & the Ants", "Sam the Sham & The Faraons" или "Экзич и Затерянные в космосе" — следующие после имени предводителя — "муравьи", "пираты", "фараоны" или "затерянные в космосе" — предполагают некое расширение, соратничество. Здесь же в содержание входит "Матрица".
ГЛЕБ САМОЙЛОВ. Честно говоря, название придумали сами музыканты. Я только предложил писать два хх в конце, потому что я большой поклонник сериала "Lexx". Можно сказать, что название ни о чём, так же, как "Pink Floyd" или "Кино". Но и понятно, что "Матрица" отсылает к непростому фильму. В издательстве "Ультра.Культура" некогда вышла книга "Прими красную таблетку" — культурные, социально-политические, философские интерпретации феномена фильма "Матрица", точнее, его первой части. Про остальные говорить сложно — пошла заумь и эксплуатация темы, пожалуй, даже принижение. Первый фильм не был поучительным, назидательным, он был скорее протестным. Возможно, именно этот фильм натолкнул массового зрителя на подозрение, что вокруг что-то или всё не так.
Вообще, тема борьбы с постмодерном постмодернистскими же средствами — очень мне интересна и близка.
"ЗАВТРА". "Глеб Самойлоff & The Matrixx" яростно оппозиционен в отношении окружающего мира. Обычно схожие настроения облекаются в радикальную музыку — панк, блэк-металл, индастриал. "Матрица" же — вполне поп-проект.
Г.С. Это моё осознанное желание. Мне всегда нравилась двусмысленность. В числе моих любимых авторов сегодня — Момус, австралийский проект "Snog". В удобоваримую или модную форму вдруг вкладываются идеи, которые вроде бы с такой музыкой не должны быть связаны. Или же одна из самых протестных песен восьмидесятых годов ХХ века "First we take Manhattan" Леонарда Коэна сделана абсолютно попсово. На меня это произвело неизгладимое впечатление. Да, можно орать, рычать, кричать, что всё неправильно, а можно спеть. И когда это поётся — в голове возникает ощущение несовместимости, и от этого крышу реально сдвигает, происходит разрыв шаблона.
"ЗАВТРА". Провокация?
Г.С. Именно так. Тот же Мэрилин Мэнсон мог бы эксплуатировать свой имидж, найденный звук, а он меняется. Последний альбом — у меня ощущение, что там главное — стихи, музыка откровенно второстепенна. В поп-обёртке подаются совершенно неправильные для западного общества идеи, мысли и вещи.
"ЗАВТРА". Но ты не отказываешься от лирики?
Г.С. Лирические вещи рождаются сами. Но что бы там ни рождалось — кроме песни "Никто не выжил", ни одна радиостанция ни одной песни с альбома не взяла. Значит, не зря я старался. (Смеётся.)
"ЗАВТРА". А "Сердце и печень"?
Г.С. Нельзя, потому что там есть про водку. Так нельзя уже и на рок-радио. Понятно, что пресловутый "формат" — это тоже синоним цензуры. Но сейчас получается такой парадокс. Глобально говоря, рок-музыкант всегда пел о том, какой он "плохой". Сейчас же получается, что надо петь о том, какой ты "хороший". Смешно как-то.
Где-то слишком много электроники, хотя "Опиум" — можно крутить — это старые песни, "золотой запас русского рока".
Нам по каждой песне подробно и аргументированно объясняли, почему она не может пойти в эфир.
"ЗАВТРА". Целый концептуальный альбом мог бы получиться, если издать переговоры с радиостанцией. А по какому критерию формировалась программа "Прекрасное жестоко"?
Г.С. Мне хотелось сделать всё максимально откровенно. Перестать писать сказки и назвать вещи своими именами. Выразить свои главные настроения данного периода. Именно поэтому мы играем "Порвали мечту" из репертуара "Агаты Кристи", с этой песни в моём творчестве начался переломный момент. В "Матрице" всё подчинено концепции. Альбом я пишу, как книгу или как спектакль. Если песня мне даже нравится, но чувствую, что она чужда в контексте программы, я её уберу.
"ЗАВТРА". В интервью десятилетней давности журналу "Иначе" ты негодовал по поводу Ницше. Но в подаче "Матрицы" много того, что обычно именуется "ницшеанством"?
Г.С. Многое зависит от личных симпатий и антипатий. Например, я безумно уважаю как визионера, как человека не от мира сего Даниила Андреева, но читать "Розу мира" мне скучно.