Мощь русского авангарда! Интеллигенция с гимназическим образованием спешно принялась творить "пролетарскую культуру", в которой всё оказалось подчинено двум новым божествам — классовой борьбе и светлому будущему. Функционеры констатировали, что привычный театр — пережиток прошлого, а будущее — за массовыми мероприятиями, где зритель будет вовлечён в происходящее на сцене. Возникает концепция "синтетического театра" — он объединит сразу несколько действ: хор, танец, мелодекламацию, драматическую часть. Под эту идею требовались соответствующие постройки — с громадными залами, раздвижными стенами, трансформирующимся пространством сцены. На выставке представлены конкурсные заявки, "бумажная архитектура" и прочие несостоявшиеся шедевры. К примеру, фантастические вариации на тему Ростовского оперного театра (братья Бархины), а также победивший проект Владимира Щуко и Владимира Гельфрейха (начало 1930-х). Сценография и декоративное оформление тоже подверглись революционному перекраиванию. Художник Эль Лисицкий создаёт макет оформления спектакля "Хочу ребёнка" (1928) по пьесе Сергея Третьякова. При взгляде на все эти нагромождения вспоминается ироничная классика: "К удивлению Воробьянинова, привыкшего к классической интерпретации "Женитьбы", Подколесина на сцене не было. Порыскав глазами, Ипполит Матвеевич увидел свисающие с потолка фанерные прямоугольники, выкрашенные в основные цвета солнечного спектра. Ни дверей, ни синих кисейных окон не было. Под разноцветными прямоугольниками танцевали дамочки в больших, вырезанных из чёрного картона шляпах. Бутылочные стоны вызвали на сцену Подколесина, который врезался в толпу дамочек верхом на Степане. Подколесин был наряжен в камергерский мундир…".
Буквально через несколько лет возобладали традиционные вкусы. Человек сталинской эры воспринимал себя в качестве наследника всех предыдущих культур. Он — некий венец эволюции, а его жизнь — сопричастность вселенской сущности. Во всём — дух имперства и восприятие исторических форм как родных, своих, исконных. Рождается энергичное советское палладианство. В каждом жесте — свободное распоряжение эллинскими, ренессансными, барочными линиями. Проект Государственного театра Туркменской ССР в Ашхабаде, (1934, Алексей Щуко, Владимир Гельфрейх, Юрий Щуко) почти лишён местного колорита — здесь исключительно дух палаццо. В зрительном зале Театра имени Алишера Навои в Ташкенте (1944, Алексей Щусев) мы также видим следование имперской традиции, правда, здесь куда больше восточного звучания. Проект Летнего театра им. П.И. Чайковского на Елагином острове в Ленинграде (1941, Александр Гегелло) напоминает о старинных чертогах — нам кажется, что здесь были бы уместны не работяги с Кировского завода, но господа в пышных париках и атласных камзолах… Тем не менее, всё это принадлежало теперь народу.
Всё изменила Оттепель, когда колоннаду объявили "архитектурным излишеством", а на смену застывшей классике пришёл молодёжный, космополитический модернизм. Лёгкие конструкции, заигрывание с футуризмом, попытки переиграть самого Ле Корбюзье. Впрочем, довольно скоро — уже к концу 1960-х — вкусы опять поменялись, и наступила эра "брежневского постмодерна" с его дороговизной и унылым безобразием. Безобразие, в принципе, не бывает унылым, однако "номенклатурный" стиль позднего СССР почему-то совмещал эти две эстетические крайности. Тогда шутили, что раньше архитектура была "застывшей музыкой", а теперь это — окаменевшая мысль. Хотя изредка случались и шедевры. Так, Владимир Сомов проектирует грандиозный театр в Новгороде (1974), а Владимир Кубасов строит на Тверском бульваре здание нового МХАТа (1972-1973). Оба сооружения эффектно выглядят и не производят впечатления "окаменевшей мысли". Сценографические решения второй половины XX века, по мнению устроителей выставки, "отличались остроумным минимализмом или сложнейшими экспериментальными построениями". Экспозиция содержит проекты декораций и макеты Эдуарда Кочергина, Давида Боровского, Сергея Бархина, Бориса Мессерера. Некоторые из них действительно остроумны, другие — спорны. Выставка в МУАР — великолепный экскурс в историю театрального мастерства, дизайна и архитектуры, а вместе с тем — страницы нашей коллективной биографии. Театр — это люди, вкусы, идеи. Мы все — актёры на подмостках жизни…