В анализе этих проблем применяемый автором системный подход даёт возможность увидеть неразрывную связь духовных и мировоззренческих основ мировых проектов с конкретными политическими и экономическими механизмами их реализации. Создавая "исламский" терроризм, этот так называемый "суррогатный ислам", западные элиты тем самым приобретают мощное оружие в борьбе против традиционной культуры. Как пишет автор, "суррогаты, во многом искусственно создаваемые на месте органичных исторических сущностей, абсолютно необходимы посмодернистским политикам... ибо являются гораздо более удобным предметом политтехнологических манипуляций... чем исторические культурные и духовные традиции". Реально существующая духовная энергия ислама загоняется в искусственное "игровое" русло, используемое спецслужбами для управления мировыми процессами, будь то политическими (строительство электронного концлагеря под лозунгом обеспечения безопасности) или экономическими (строительство теневой экономики через расширение наркоторговли). Здесь ярко проявляется и ещё одна сторона постмодерна — его глубочайшая связь с глубокой архаикой, язычеством и первобытной магической, оккультной культурой, поскольку исламизм начинает возвращение к архаичным духовным практикам. Так что управляемые архаизация и хаотизация становятся важнейшими механизмами разрушения национальных государств и обществ и встраивания их фрагментов в новую мировую конфигурацию.
Однако этот проект ещё только осуществляется, и ценность предлагаемой книги не только в том, что в ней прекрасно выявляются цели и механизмы реализации западной стратегии разрушения традиционных основ человеческой цивилизации, но и в том, что здесь показывается тупиковость этого пути, которому противопоставляется путь возвращения от тупика антропоцентризма к идее и практике обожения, синергии, что составляет суть великой восточно-христианской традиции. Именно это и составляет главное содержание творческого созидания и возрождения традиции на основе решительного обновления создающего её духовного импульса, для чего необходим подвиг веры. Этому посвящена вторая часть книги ("Церковь. Власть. Общество"), завершающаяся словами отца Кирилла Павлова: "Вот ты сидишь у себя в келье, смотришь в окно, глядь — а там антихрист. А ты перекрести его и продолжай молиться и делать своё дело. Глядь — и нет антихриста".
Андрей Фефелов -- Блики «Русского пожара»
26 февраля 2011 года в подземной галерее "Палитра", что на улице Вавилова, сотрудники и друзья газеты "Завтра" встретились на вернисаже художников объединения "Русский Пожар".
Если вспоминать и записывать коллизии и обстоятельства прошлых лет, то получится толстенная книга, изрядно потрепанная и покрытая кое-где густой, как смола, копотью. Посему удобнее мыслить не историческими эпохами, но крохотными эпизодами, мгновенными оттисками, навсегда впечатанными в память.
ПОЛИТОЛОГ АЛЕКСАНДР БОРОДАЙ И ЖУРНАЛИСТ АНДРЕЙ СМИРНОВ
1993 год, ноябрь месяц. Еще не прошел шок от событий октября, и я упорно сплю с охотничьим ножом под подушкой. Редакция "Дня" разгромлена. Но в метаниях по стране рождается новая газета — "Завтра".
После расстрелов и расправ на Пресне общество оцепенело. Гробовая тишина говорит о том, что перестроечная митинговая эйфория ушла в прошлое. Политическая обстановка такова: оппозиция разгромлена и придавлена, Ельцинская клика загоняет народ в стойло новой буржуазной конституции. Именно в это сумрачное время художник Геннадий Животов бросает клич: "Кто не сдался, те ко мне!..".
Надо сказать, что ситуация в культуре была тогда удивительной и парадоксальной. Колоссальные слои советского официоза словно канули в темный омут. Социалистическое государство рухнуло, захватив с собой в небытие госзаказ и прочий альтруизм в сфере культуры. Сотни московских художников оказались без всяких средств к существованию, потянулись вереницей на Арбат — торговать своими полотнами. Иные же, напротив, тихо засели в своих пыльных мастерских, как божьи коровки в коре дубов. Они застыли на многие годы, выжидая время несбыточной весны. Видно, здоровый советский конформизм сыграл с ними злую шутку. Ледяной страх перед новой дикой и невнятной реальностью запечатал их души, намертво сковал их творческую энергию.